«Какую карьеру сделал директор крупнейшего шахматного фестиваля в мире! А ведь начинал-то мойщиком тарелок в ресторане…». Этот пассаж можно было прочесть в одной голландской газете во время последнего турнира в Вейк-ан-Зее. Имелся в виду Йерун ван ден Берг, знакомый каждому, кто хоть раз приезжал зимой в маленькую деревушку у Северного моря, на две недели превращающуюся в шахматную Мекку.




Молодой журналист принял давно исчезнувшее слово за единственное, знакомое ему. Дело в том, что по-голландски «тарелка» и «доска» звучат и пишутся одинаково, и наряду с мойщиком тарелок существует (существовало) выражение «мальчики у досок». Именно так назывались демонстраторы на шахматных турнирах.

Довольно сильный любитель уровня примерно кандидата в мастера ван ден Берг действительно начинал «мальчиком у досок»: Йерун регулярно работал демонстратором на сильнейших турнирах в Голландии, и автор прекрасно помнит его именно в этом амплуа.

Демонстратор? На шахматном турнире? Конечно, шахматистам в возрасте ничего объяснять не надо, но молодым и даже уже не очень молодым читателям разъясню, что имеется в виду.


* * *
Еще каких-нибудь тридцать лет назад не только электронных часов не существовало, никакой электронной аппаратуры на турнирах не было вообще. Наряду с участниками и судьями на игровой площадке постоянно находились и мальчики-демонстраторы. Как только молодой человек замечал, что на «его» доске сделан ход, он записывал его на бланке, подходил к огромной демонстрационной доске и воспроизводил этот ход для зрителей при помощи длиннющего кия.


Тигран Петросян – Давид Бронштейн. Первенство Москвы 1968

Процедура эта требовала кой-какой сноровки: поддеть фанерную фигурку с железной зацепкой и насадить на нужное поле в принципе было не так сложно, но иногда фигурка срывалась и с грохотом падала на пол. Если это случалось в цейтноте (а это и случалось чаще всего в цейтноте!), от громкого звука нервно вздрагивали все. Кроме того, демонстратор должен был поменять табличку с номером хода и перевести стрелки фанерных часов, дабы публика в зале могла следить за всеми аспектами партии. Всё это делалось, разумеется, тоже вручную.


Играется очередной тур межзонального турнира в Москве (1982). Демонстрационные доски, кии, таблички с номером хода, часы под демонстрационными досками; в центре на дальнем плане виден и сам демонстратор

Демонстраторами в юные годы работали многие будущие гроссмейстеры. Юрий Львович Авербах вспоминает: «В 1940 году меня, уже кандидата в мастера и студента пригласили поработать демонстратором на XII чемпионате страны. Турнир проходил в Большом зале консерватории, там я впервые увидел шахматную элиту не из зрительного зала, а из-за кулис».

Автор этих строк знает о демонстраторских обязанностях тоже не понаслышке: в школьные годы ему довелось поработать в этом качестве на первенстве Ленинграда. Было это в 1959 году, а партию Бориса Спасского с мастером Ароном Решко из того чемпионата, которую мне довелось демонстрировать, десятый чемпион мира считает одной из лучших в своем творчестве.

Не думаю, что было бы правильно подвергать партию компьютерной проверке, но разве в корректности дело? Тренером Бориса был тогда Александр Казимирович Толуш, настаивавший, чтобы в каждой партии его подопечный что-нибудь да жертвовал. В партии с Решко Спасский с лихвой перевыполнил наказ Толуша.

Покаюсь: демонстратором я был никудышным; мало того что мною частенько игнорировался перевод стрелок на часах и показ порядкового номера хода, я нередко спускался со сцены в зал и подолгу обсуждал с приятелями положение на досках. А нехотя возвращаясь на сцену, сделанные ходы воспроизводил сериями, что, конечно, не могло радовать зрителей, пару раз даже жаловавшихся на нерадивого демонстратора.

На крупнейших турнирах и матчах на первенство мира демонстрационные доски были очень большого размера, и позиции можно было разглядеть даже из дальних рядов.


Концертный зал имени Чайковского (Москва, 1951)



Табличку с надписью «Билетов нет» можно было увидеть в московском Театре эстрады перед началом едва ли не на каждой партии матча Ботвинник – Таль (1960). Для не попавших в зал, вмещавший 1300 зрителей, прямо на Берсеневской набережной выставляли огромную демонстрационную доску.



Не думаю, что работа демонстратора была знакома юному Дэвику Бронштейну, ведь он стал мастером в шестнадцать лет – редчайший случай по тем временам. На фото: в зрелые годы Давид Ионович пытается восполнить этот пробел.



Во время финального матча претендентов (Белград 1977/78) Спасский даже при своем ходе считал варианты по демонстрационной доске. Это ужасно раздражало Корчного. Еще большего градуса отношения между соперниками достигли, когда Спасский постоянно сидел в специальном боксе, оборудованном для него прямо на сцене и обдумывал позицию, глядя на демонстрационную доску. Приняв решение, он покидал свое убежище, делал ход и тут же возвращался обратно.

Грудью – в буквальном смысле – встал на защиту демонстрационной доски донецкий мастер Юрий Коц. Чемпионат Украины в 1968 году был одновременно полуфиналом первенства Советского Союза, и Коц боролся за выход в финал. Встречаясь в последнем туре черными с Михаилом Подгайцем, он должен был стремиться к выигрышу. Коц несколько опоздал на тур и, бросив взгляд на доски, решил просто копировать ходы игравшейся неподалеку партии Штейнберг – Тукмаков. В той партии одесский гроссмейстер, тоже борясь за попадание в финал, очень агрессивно разыграл староиндийскую, еще больше подлив масла в огонь ходом пешки от короля. Однако после отрезвляющего ответа Штейнберга стало ясно: размен ферзей неизбежен, шансы на осложнения улетучиваются, на доске возникает скучный эндшпиль.

Пока ничего не подозревавший Подгаец думал, Коц подошел к демонстрационной доске с партией Штейнберга с Тукмаковым и, расставив руки, как распятый Христос, заслонил ее собой, дабы соперник ненароком не увидел неприятного хода. В этой позе Коц простоял до тех пор, пока Подгаец, не обращая внимание ни на нелепую фигуру соперника, ни на веселое оживление других участников, не сделал какой-то другой ход…


Один из сильнейших украинских мастеров шестидесятых Юрий Исаакович Коц (1933-2001)

Если все крупные турниры в Союзе игрались на сцене какого-нибудь театра или концертного зала, на Западе публика обычно была отделена от участников натянутым канатом и находилась в непосредственной близости к шахматистам. Поэтому демонстрационные доски были поменьше, а «мальчики у досок» переставляли фигуры просто руками.


Началась партия Фишера с канадцем Даниелем Яновским (Натанья 1968)


Первая партия матча Эйве - Сосонко (Хилверсум 1975)


Таким же образом демонстрировались партии в Вейке. Это знакомый читателям зал «Де Мориаан», только сорок лет тому назад (Вейк-ан-Зее 1980). За партией последнего тура наблюдает юный Ясер Сейраван

В обязанности демонстратора входила также передача ходов в пресс-центр турнира и в зал, где партии комментировались для публики. Сегодня никаких демонстраторов, передающих ходы, конечно, нет. Комментатор, работающий со зрителями, следит за партиями онлайн, но демонстрационные доски на турнире в Вейк-ан-Зее остались.


Тринадцатилетний Магнус рассказывает о выигранной им партии у голландца Сипке Эрнста. Расспрашивают будущего чемпиона мира Ханс Рее и Генна Сосонко

* * *
А как можно было следить за партиями в старые времена, когда никакого интернета не существовало? Только непосредственно придя на игру.


Подобные картины можно было видеть не только в Колонном зале Дома Союзов на финальном претендентском матче Карпов - Корчной (Москва 1974), но и на любом первенстве Советского Союза

Сегодняшние ветераны, бывшие детьми в пятидесятых годах, возможно, помнят и о радиотрансляциях с матчей на первенство мира или с каких-нибудь других важных турниров.

Поздно вечером раздавался известный всей стране голос футбольного комментатора Вадима Синявского: «Передаем шахматный выпуск последних известий. Приготовьте, пожалуйста, карандаш и бумагу».

Синявский часто работал в паре с Толушем, но это мог быть и другой гроссмейстер. Он рассказывал о течении борьбы, после чего снова звучал голос Синявского: «Записывайте отложенную позицию: Белые: Король е1 – король Евгений один, Ладья d2 – ладья Дмитрий два, Конь b3 – конь Борис три, пешки...»

Однажды мастер Виктор Хенкин диктовал по телефону в редакцию газеты текст партии. Как и Синявский, он заменял латинские буквы именами. Когда нужно было назвать ход еf, он сказал стенографистке: «Елена бьет Федора».

«Тут в разговор вмешалась девушка с междугородной станции, – вспоминал Хенкин. – С неподдельным любопытством она спросила: “Скажите, а за что она его бьет?” Я ответил: “За то, что мешает дать мат на Харитон семь”. Телефонистка обиделась и повесила трубку, а мне пришлось объясняться со старшей дежурной...»

В наше время совершенно необязательно быть непосредственным свидетелем происходящего; виртуальный мир предоставляет несравненно лучшие возможности. Более того: время от времени посещая турниры, знаю, что там все время отвлекаешься на постоянные разговоры с коллегами, знакомыми и обычную царящую в кулуарах суету. А наблюдать из зала? Во-первых, экраны зачастую бывают небольшого размера, да и скучно. Что ж удивляться, что сегодня даже на крупных турнирах зрителей кот наплакал (как было, к примеру, на одном из этапов Гран-при в Риге в 2019 году).

А дома… Мало того что ходы на экран поступают одновременно со сделанными на доске, камеры позволяют следить даже за мимикой участников. А гроссмейстерские комментарии? А различные чаты, в которых можно обмениваться мнениями по поводу позиции или о шансах своего фаворита? Или просто пообсуждать положение с приятелем, не стесняясь в характеристиках и выражениях? А послушать комментарии самих героев после игры? И, наконец, возможность оторваться от партий в любой момент, попить чайку, перекусить или сделать всё это, не отходя от экрана.

В старые времена любители шахмат не могли даже мечтать о чем-то подобном. Даже пытавшиеся робким шепотом обменяться мнением с соседом, должны были считаться с недовольным взглядом судьи на сцене, а то и с грозной табличкой: «Соблюдайте тишину!» (позднее табличку заменило световое табло).

«Мальчики у досок», демонстраторы, сегодня исчезли за ненадобностью. Но разве это единственное исчезнувшее занятие? Вымерли многие другие, настоящие профессии. Исчезли таперы в кинотеатрах, исчезли телефонистки, фонарщики. А точильщики? Автор помнит еще искры, к восторгу собравшихся во дворе детей летевшие во все стороны от шлифовального круга точильщика ножей. Исчезли и точильщики. Исчезли мельники. Мельницы, когда-то моловшие зерно, сегодня являются в Голландии просто туристской достопримечательностью.

Согласимся поэтому, что ошибка журналиста, назвавшего Йеруна ван ден Берга начала его шахматной карьеры мойщиком посуды, вполне извинительна.

В заключение взгляните на фотографию.


Нельзя с уверенностью утверждать, что так заинтересовало молодых Бронштейна, Корчного и Тайманова, но почти наверняка они заняты обсуждением какой-то позиции на демонстрационной доске. Подобную картину, где гроссмейстеры стоят столь близко друг к другу, не соблюдая «социальной дистанции», мы увидим нескоро. Да и когда вообще состоится первый турнир, в котором участники будут лицезреть соперника не на экране, а непосредственно напротив себя, как это было на протяжении веков существования нашей древней игры?

Автор Генна Сосонко