История с географией

Автор: admin от 2020-10-19 09:39:07
История с географией

В июле 1976 года после окончания ИБМ-турнира в Амстердаме Виктор Корчной попросил политическое убежище в Голландии. Это импульсивное, пусть и долго вынашиваемое решение далось ему нелегко, и он был очень напряжен в те дни. Намекая на полученные нами в свое время специальности, я пытался его расшевелить: «М-да…Такая вот получилась история с географией».
История с географией

Вейк, 1984

Корчной закончил исторический факультет ленинградского университета. Я – географический, двенадцать лет спустя. Странным образом темы наших дипломов были связаны с одной страной. Если будущий историк анализировал политическую ситуацию во Франции накануне Второй мировой войны, географ занимался экономикой Лотарингии и местом Франции в Общем рынке.

Когда я учился в десятом классе, Владимир Григорьевич Зак спросил как-то о моих дальнейших планах. Узнав, что я еще не решил куда поступать, тренер ленинградского Дворца пионеров рекомендовал мне географический факультет университета.

«Во-первых, – сказал Зак, – учеба там необременительная, во-вторых, и в главных, замдекана на геофаке – Сережа Лавров, мой хороший знакомый. Лавров сам шахматист, и отпускать на соревнования тебя будут без всяких проблем. Ну, а если совсем уж не понравится, переведешься на другой факультет».

Я поступил на геофак, и Сергей Борисович Лавров стал руководителем всех моих курсовых работ, а потом и диплома. Не могу сказать, что экономическая география так уж интересовала меня, но, хотя порой я и задумывался, не пойти ли по другой стезе, пять лет пролетели незаметно, и в 1965 году я закончил курс наук.

История с географией

Большой любитель шахмат профессор Лавров и гроссмейстер Корчной. Соседи по дому, они дружили семьями. Когда Корчной уезжал на турнир, Лавров всегда провожал его: любивший ритуалы Виктор верил, что и этот поможет ему хорошо выступить в соревновании

Учиться мне было легко: всё в капиталистических странах, экономикой которых я занимался, было подвержено кризисам, гниению и застоям, а набиравшая силу французская коммунистическая партия в скором времени должна была прийти к власти. Придерживаясь этой линии, можно было быть вполне успешным студентом.

«Специализируясь по экономической географии капиталистических стран, Сосонко уже тогда готовил себя к эмиграции на Запад», – прочел я в шахматной энциклопедии, изданной в Англии. Несмотря на эту милую шутку, шансы на практическое использование полученных в университете знаний приближались к нулю. Судьба рассудила иначе, и однажды учеба аукнулась самым неожиданным образом. Играя в матче Голландия - Франция в Страсбурге в 1975 году и гуляя по городу, я не без удовольствия читал знакомые названия лотарингских городков на дорожных указателях: Мец, Нанси, Эпиналь…

Когда в 1955 году Корчному устроили разнос в Спорткомитете за неудачное выступление в XXII-ом первенстве страны (1955), - предпоследнее место - он в сердцах бросил: «На следующей неделе начинается чемпионат Ленинграда. Если не выиграю, снимайте с меня стипендию! Брошу шахматы, пойду учителем в школу!». Не думаю, чтобы он действительно осуществил эту угрозу, но Виктор победил тогда в чемпионате города с результатом +15, установив до сих пор никем не побитый рекорд.

Я же после окончания университета действительно получил распределение на работу в качестве учителя географии, но символическая служба в спортивной роте отодвинула эту обязанность на год, а потом и навсегда. Вряд ли теперь мне снова представится возможность учить детей, не говоря уже о том, что за истекшие десятилетия история, стерев с карты одни государства и создав массу других, основательно изменила географию.

* * *

В августе 1972 года я эмигрировал из Советского Союза. Когда два месяца спустя я решил переселиться из Израиля в Европу, то не знал точно, на какой стране остановиться. Для ориентации я реквизировал у иерусалимского приятеля (бывшего питерца) карту походов Антанты на молодую советскую республику в 1918 году. На ней отсутствовали названия европейских стран, из которых по направлению к России тянулись зловещие стрелы, но и такая карта являлась каким-никаким подспорьем. На всякий случай я обзавелся билетом Тель-Авив - Амстердам – Париж – Франкфурт, годный для пользования в течение года. В отличие от билета Корчного по маршруту Москва - Амстердам - Москва (1976), мой был взят только в одну сторону.

История с географией


* * *

Так получилась, что первая остановка оказалась для меня последней. Я склонен верить в приметы судьбы, как и вообще в приметы. Увидев во время моего первого опена в Гааге книгу о ленинградском варианте голландской защиты, я подумал, что в названии варианта заключен для меня какой-то знак. Правда, после выигрыша зонального турнира в Барселоне (1975) я всерьез раздумывал о сделанном предложении поселиться в столице Каталонии: каталонское начало верой и правдой служило мне в течение всей карьеры. Да и замечательная Барселона произвела тогда невероятное впечатление. Но как-то пороха не хватило, да и за почти три года уже привык к Амстердаму.

В середине восьмидесятых мне предложили играть в Бундеслиге за команду из другого указанного на билете города – Франкфурта, и я долго не раздумывал. За франкфуртскую команду «Королевский конь» я отыграл несколько сезонов. Плохо представляю, какая роль будет предназначена в моей жизни Парижу, но билет я на всякий случай, как видите, сохранил.

Играя в шахматы, а потом капитанствуя на Олимпиадах или комментируя, я всегда пытался совмещать эти занятия с познавательной программой. Участие в турнире в Сан-Пауло (1978) вылилось в едва ли не месячное пребывание в Рио-де-Жанейро, а потом в посещение Кюрасао и Арубы. Длительному малайско-сингапурско-таиландскому турне я обязан растянувшемуся на месяц круговому турниру (26 участников), игравшемуся в различных городах Индонезии (1982). А почти трехмесячной поездке в Гонконг, Японию, Австралию и Новую Зеландию (1992) - двухнедельной тренерской сессии с одним новозеландским мастером, вскоре после наших необременительных занятий оставившим игру (или вследствие их?). Но можно ли этот познавательный интерес считать пробудившейся вдруг тягой к географии? Не уверен. Скорее это любопытство к жизни, столь отличной от той, которую я вел в первой половине ее.

Я много раз бывал в Соединенных Штатах, когда и подолгу. То же самое может быть сказано и об Англии, но страна, которую я посещал чаще всего, - соседка Голландии, чтобы не сказать близкая родственница: Бельгия.

Знаменитый петербургский адвокат Анатолий Федорович Кони в молодые годы ездил отдыхать в бельгийский Остенде, потом на Рижское взморье, в конце жизни - в Сестрорецк. Я проделал тот же маршрут в обратном порядке.

В детстве я ездил на дачу в Сестрорецк, потом, когда работал с Талем, бывал на Рижском взморье, а поселившись в Амстердаме, влюбился в старомодный Остенде, где однажды провел три замечательных месяца. В памяти остались огромные песчаные пляжи, замечательная променада, помнящая еще Тарраша, Яновского, Чигорина, Рубинштейна и Маршалла. Не говоря уже о множестве ресторанчиков и кафе: институт получения удовольствия от жизни развит в Бельгии много лучше, чем в деловой Голландии, славящейся, впрочем, другими соблазнами.

Если уж я упомянул Кони, замечу, что очень ценю его как писателя и вообще, как личность. Лет пятнадцать назад, прочтя, что мои бывшие земляки обратились в мэрию Санкт-Петербурга, дабы назвать какую-то площадь его именем, я внутренне порадовался и даже возгордился ими, но потом выяснилось, что речь идет о любимой собаке президента.


* * *

Усыпив ваше внимание старческим брюзжанием, сомнительными реминисценциями и за уши притянутыми параллелями, я подвел вас к главной теме повествования.

Время действия – декабрь 1986 года. Место – Бельгия, Брюссель. Турнир ОХРА, в котором играют в два круга Гарри Каспаров, Виктор Корчной, Джон Нанн, Роберт Хюбнер, Найджел Шорт и Лайош Портиш. Чемпион мира сыграл вничью только один мини-матч – с Шортом, опередив в итоге занявшего второе место Корчного на два очка. Но не об этом речь.

Однажды вечером у Каспарова с Шортом в баре гостиницы Хаят, не помню уже в какой связи, зашел разговор о Соединенных Штатах. «Да я тебе все пятьдесят американских штатов прямо сейчас могу назвать!» - сказал Гарри, до того, кстати, никогда не бывавший в Новом Свете.

«Так уж прямо и все?» – засомневался англичанин. «Именно все!» Заключили пари, и Каспаров приступил к делу. Бумаги под рукой не оказалось, и была извлечена карта гостя. Она сохранилась, пусть и в неприглядном виде, присутствовавшим там же Бесселом Коком.

История с географией

Наверняка и сегодня Каспаров составил бы этот список, но сделал ли бы он это на русском?..

На первое место Гарри, легко выигравший пари, поставил, как видите, Нью-Йорк. Вы, конечно, не верите в проговорки по Фрейду, или как это там называется у отца психоанализа. Ни, тем более, в предчувствия и в роль бессознательного. Но ведь всё совпало – не только страна, но и штат, и город в этом штате. И даже сегодняшнее место проживания Каспарова – в каких-нибудь двух десятках блоках от манхеттенского отеля Плаза, что на Пятой авеню. Именно там он провел почти месяц во время своего первого посещения Соединенных Штатов в памятном 1990 году, когда игрался очередной его матч с Карповым.

Через пару месяцев исполнится семь лет с тех пор, как он покинул Россию. Каспаров далеко не единственный чемпион мира по шахматам, оказавшийся в эмиграции, даже если ему самому не нравится это слово. Как и где сложится его дальнейшая жизнь? Пока ясно, что география места, где Гарри Каспаров будет находиться в будущем, полностью зависит от истории, ход которой, как всегда, совершенно непредсказуем.

Генна Сосонко
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.

Комментарии:

Оставить комментарий