В четырнадцатой партии матча на первенство мира Петросян-Спасский (1969) чемпион мира играл белыми. На 44-м ходу партия была отложена, и Петросян записал секретный ход. Да, да, именно так делалось еще в сравнительно недавние и в то же время доисторические времена: после пяти часов игры партии откладывались и доигрывались либо на следующий день, либо в специально отведенные для этого дни.
Матчи на мировое первенство игрались тогда из 24 партий, счет в тот момент был 6,5:6,5, и результат отложенной партии был чрезвычайно важен со всех точек зрения.
Борис Спасский, его постоянный тренер Игорь Бондаревский и Николай Крогиус, помогавший претенденту на том матче, отправились на машине в Подмосковье. Крогиус вспоминает, что всю дорогу на дачу, где жила команда Спасского, они пребывали в хорошем настроении: позицию считали примерно равной.
Сев за доску, гроссмейстеры вдруг выяснили, что ни Спасский, ни два его помощника, находившиеся все пять часов на месте сражения, не помнят точно, где стоит ладья белых. Выглядит курьезом, но что делать? Звонить друзьям в Москву? Но примут ведь за дурную шутку. К счастью, в специальном шахматном выпуске по радио была продиктована отложенная позиция.
Анализ показал, что предварительная оценка верна: эндшпиль носит ничейный характер. Спасский отправился спать, а Бондаревский с Крогиусом решили еще раз попристальнее взглянуть на позицию. Оценка оставалась неизменной: ничья.
ПЕТРОСЯН - СПАССКИЙ (Москва 1969, 14-я партия матча на первенство мира)
Крогиус вспоминает, что находясь всё еще в благодушном настроении, они с Бондаревским решили выкурить по последней папиросе. И вдруг… У обоих в голове сверкнула одна и та же мысль – а что если?
Начали лихорадочно искать спасения в варианте 44.f3+ Kxe3 (44…Kd5 45.Nxf5+, 44.Ke5 Nc6+) 45.Rd2 Rb3+ 46.Nxb3 cxb3 и т.д. Но ничего утешительного найти не удалось: белые выигрывают. Решили: Спасского не будить и только утром вернуть в безжалостную действительность.
Много лет спустя Борис Васильевич рассказывал автору этих строк о последующих событиях.
Спасский, Сосонко. Роттердам 1991
Проснувшись, он нашел просунутую под дверь записку, начинавшуюся словами «Борис, в позиции большие неприятности…» - замечательно копировал Спасский интонации Крогиуса.
«Неприятности? – смеясь, комментировал он. – Здесь сдаваться надо, а не какие-то там неприятности…»
На этот раз уже втроем приступили к анализу, но ничего конкретного придумать не удалось, разве что были найдены пути, при которых от белых требовалась определенная точность. Последняя надежда заключалась в том, что утомленный Петросян после пяти часов игры не записал выигрывающего хода.
Чтобы у Бориса совсем не опустились руки, Бондаревский и Крогиус даже заключили пари на этот счет, но Спасский всё равно нервничал и продолжал спрашивать у всех, в том числе и у жены, мог ли Петросян записать такой, как им казалось, неочевидный ход.
Когда подошло время отправляться на доигрывание, в разговор встрял даже водитель, далекий от шахмат человек. Он тоже заверял Спасского, что «такое, Борис Васильевич, просто невозможно записать…»
При возобновлении игры последовало 44.f3+ (записанный ход) 44...Kхe3 45.Rd2 Rb3+ 46.Nxb3 cxb3. Здесь чемпион мира несколько осложнил себе задачу, сыграв 47.Rd7 (ещё сильнее было 47.f4), но выигрыша не упустил. Только после 47...h5 48.Ra7 Bf1 49.f4 h4 50.gxh4 Kxf4 51.Rxa5 Ke4, взяв ненужную пешку 52.Kxb3?, Петросян допустил решающую ошибку. Выигрывало 52.Ra8 f4 53.Re8+ Kf3 54.Re6 Основная идея – подход короля к полю f2. Например: 54…Kg4 55.Rхg6+ Kh4 56.Kd2 и т.д. Партия продолжилась 52…f4 53.Rg5 f3 54.Rхg6 Bh3 55.Rg1 f2 56.Rc1, и соперники согласились на ничью.
Понятно, что всё это происходило в докомпьютерное время, в наши дни машина нашла бы «невозможный» ход в доли секунды, но компьютер в шахматах делал тогда только первые робкие шажки. Да и без компьютера, глядя на диаграмму сегодня, удивляешься, что ни Спасский, ни его многоопытные помощники в течение длительного времени не видели очевидной идеи. Cпасшись в той партии и сохранив равновесие в матче, Спасский в дальнейшем выиграл его.
Замечу еще, что десятый чемпион мира сказал тогда, что три года назад, когда он играл первый, проигранный им матч с Петросяном, ему было только двадцать девять, а такое серьезное дело как поединок за мировое первенство нельзя поручать человеку, если он моложе тридцати (!).
Взглянем еще раз на позицию.
Мне кажется, что ход 44.f3+ крайне естественен и просто бросается в глаза. Очень может быть, что такое впечатление создается потому, что автор уже знаком с идеей, а в этом случае всё кажется легким и естественным. Не исключено. Но всё равно, думается, что современный шахматист, даже не очень высокого уровня сделает такой «неочевидный» ход едва ли не автоматически.
* * *
Однажды в разговоре Бронштейн заметил: «Как вы думаете, каким образом Капабланка отрабатывал технику и автоматизм в игре?» И, не дожидаясь ответа, сам же продолжал: «Очень просто. В пору своего студенчества в Манхеттенском шахматном клубе. Играл себе блиц целыми днями и технику отрабатывал, да и позиции наигрывал».
С Бронштейном трудно не согласиться. Конечно, во всем нужна мера, но огромное количество партий, играющихся сегодня во всех скоростных дисциплинах, безусловно способствует повышению техники игры. Играющиеся в наши дни не только пяти (что раньше всегда понималось под блицем), но и трехминутки привели бы в ужас Ботвинника; о буллитах мы уже не говорим. Но эти партии несут в себе и немало положительного. И в первую очередь: появление автоматизма, едва ли не на уровне импульса, рефлекса, если хотите. Думаю, что даже наблюдая онлайн за рапид и блиц-партиями сильнейших, можно тоже немало намотать себе на ус. Разумеется, автоматизм невозможно выработать на пустом месте; требуется солидный фундамент, но заложить его можно много быстрее, чем это было когда-то.
Никто не подвергает сомнению, что здание современных шахмат во многом выстроено на фундаменте, заложенном в ушедшем веке. И в партиях Петросяна, и в партиях Спасского, равно как и в творчестве других корифеев прошлого, стремящийся к совершенствованию шахматист и сегодня может найти немало полезного для себя. Не в этом дело. Просто набор технических приемов и автоматизм их исполнения вырос в наши дни необычайно и подвластен очень многим.
Владимиру Симагину cказал однажды, что необычные положения, возникающие на доске во время партии, шахматист неосознанно старается свести к позициям, хорошо знакомым ему. И чем больше он знает таких позиций, тем выше уровень его игры. Сказанное более полувека тому назад абсолютно верно и для шахмат наших дней.
Генна Сосонко
