Сегодня исполнилось 110 лет со дня рождения Михаила Моисеевича Ботвинника (17.08.1911 - 5.05.1995) - шестого чемпиона мира, чемпиона Ленинграда 1930/31, 1932 годов.
Написать что-нибудь новое о М. М. Ботвиннике и А. Е. Карпове – задача архитрудная, хотя бы потому, что Михаил Моисеевич оставил после себя множество книг, в которых со свойственной ему дотошностью год за годом проследил всю свою жизнь, а к услугам Анатолия Евгеньевича оказались перья лучших шахматных журналистов, поскольку его одаренность гарантировала летописцам многие годы творчества и переизданий.
Справедливости ради отмечу, что и о Ботвиннике написано много книг и статей, из которых выделяется своей яркостью работа Г. Сосонко «Его путь в бессмертие» («64-ШО» № 3, 1997), а Карпов, в свою очередь, тоже написал немало книг различной шахматной направленности.
Добавлю к этому, что А. Карпов, отметивший в мае свой первый серьезный юбилей, на самом деле еще очень молод, и, несомненно, с его именем будет связано много событий на разных поприщах. Поэтому хочется пожелать Анатолию, чтобы он сам лет этак через двадцать-тридцать к очередному юбилею написал автобиографическую книгу – она была бы очень интересной!
Судьбы великих игроков, в той или иной мере имеющих отношение к Петербургу, удивительным образом переплелись.
Неистовая бескомпромиссность шахматных антиподов М. И. Чигорина и В. Л. Корчного, помешавшая им стать чемпионами мира, во многом предопределилась их ранним сиротством.
Много общего у выпускника петербургского училища правоведения А. А. Алехина и уроженца Ленинграда Б. В. Спасского, великих шахматистов России и Франции. Даже юбилейные даты их придутся на будущий год: исполнится 110 лет со дня рождения четвертого чемпиона мира, а с 65-летием будем поздравлять десятого.
А чемпионы мира – юбиляры первого года нового тысячелетия, как и в предыдущей паре имеющие четные номера, шестой – М. М. Ботвинник и двенадцатый – А. Е. Карпов, несмотря на то, что относятся к разным поколениям, кроме того, что являются учителем и учеником (юный Анатолий занимался в школе Ботвинника) и оба перебрались из северной столицы в белокаменную, десятилетиями были в фаворе у власти, были своеобразными символами своих эпох. Поскольку молодость Михаила Моисеевича пришлась на 30-е годы, а молодость Карпова на 70-е, то первого легким росчерком пера ныне отправляют к сталинистам, второго – в брежневскую эпоху застоя, освободив, таким образом, пространство для новых героев, способных воспринять дуновения свежих ветров перестройки.
«В ЦЕНТРАЛЬНЫЙ КОМИТЕТ ВКП(б) –
ТОВАРИЩУ СТАЛИНУ.
Дорогой, родной, любимый наш учитель и руководитель!
С сознанием величайшей ответственности ехал я на международный шахматный турнир в Ноттингем отстаивать честь советского шахматного искусства в наиболее ответственном из шахматных состязаний, которые знал шахматный мир за последние годы.
Горячее желание поддержать честь советского шахматного искусства заставило меня вкладывать в игру все силы, всю свою энергию.
Я бесконечно рад тому, что могу доложить, что представитель советского шахматного искусства разделил первое место вместе с бывшим чемпионом мира Капабланкой.
Это могло произойти лишь потому, что я чувствовал за собой поддержку моей страны, заботу нашего правительства и нашей партии и прежде всего ту повседневную заботу, которую проявляли и проявляете Вы, наш великий руководитель и вождь, чтобы поднять на неслыханную высоту нашу великую Родину и выпестовать из нас – представителей советской молодежи – здоровую радостную смену во всех областях нашего социалистического строительства. Воодушевленный Вашим лозунгом «догнать и перегнать», я рад, что смог реализовать его хотя бы на том маленьком участке, бороться на котором мне доверила страна.
Михаил Ботвинник.
Лондон, 29 августа 1936 года.»
«Товарищу БРЕЖНЕВУ ЛЕОНИДУ ИЛЬИЧУ.
Глубокоуважаемый Леонид Ильич!
Счастлив доложить, что матч на звание чемпиона мира по шахматам закончился нашей победой.
Примите, дорогой Леонид Ильич, сердечную благодарность за отеческую заботу и внимание, проявленное ко мне и нашей делегации в период подготовки и проведения матча.
Заверяю Центральный Комитет КПСС, Президиум Верховного Совета СССР, Советское правительство и лично Вас, дорогой Леонид Ильич, что в будущем приложу все усилия для приумножения славы советской шахматной школы.
Чемпион мира Анатолий Карпов.
18 октября 1978 года. Багио. Филиппины.»
Для полноты картины современного молодого читателя стоит познакомить и с короткими отрывками из публикаций тех лет.
Вот что писала «Правда» об успехе Ботвинника в Ноттингеме:
«Никто не может соперничать с нашей страной в развитии шахматного движения... Единство чувств и воли всей страны, огромное внимание и забота о людях советской власти, Коммунистической партии и прежде всего товарища Сталина – вот первоисточник побед советской страны, будь то в области завоевания воздуха, на спортивных стадионах Чехословакии или за шахматной доской в Ноттингеме. Сидя за столом в Ноттингеме, Ботвинник не мог не чувствовать, что за каждым движением его деревянных фигурок на доске следит вся страна, от самых далеких уголков до кремлевских башен, желает ему успеха, морально поддерживает его. Он не мог не ощущать этого мощного дыхания своей великой Родины».
А вот реакция властей на победу Анатолия Евгеньевича над «отщепенцем» В. Л. Корчным:
«Подлинным праздником и для Карпова, и для всей советской шахматной школы была ответная телеграмма товарища Брежнева.
«Товарищу КАРПОВУ Анатолию Евгеньевичу.
Дорогой Анатолий Евгеньевич!
Был очень рад получить Вашу телеграмму. Горячо и сердечно поздравляю Вас с победой в ответственном и нелегком матче.
Вся наша страна гордится тем, что в тяжелой, упорной борьбе Вы проявили высокое мастерство, несгибаемую волю и мужество, словом, наш советский характер.
Уверен, что Вы в дальнейшем умножите свои творческие усилия и внесете крупный вклад в сокровищницу шахматного искусства.
Желаю Вам крепкого здоровья, счастья, ярких побед во славу нашей великой Родины.
Л. Брежнев».
И письма чемпионов, и приводимые отклики на них – не более чем памятники времени. Не суть важна и степень участия М. Ботвинника и А. Карпова в написании (скорее, подписании) этих писем – они, как и отклики, составлены по канонам времени. Просто к Сталину должно было обращаться так, а к Брежневу иначе (время стало более фамильярным). Все публикации во всех выходивших в те поры изданиях отличались друг от друга разве что возведенным в степень желанием угодить начальству. А начальством у СМИ были идеологические отделы разных уровней КПСС.
Другое дело, что люди, своими достижениями символизирующие время, люди, которым государство оказывало непосредственную помощь в развитии их талантов, естественно, проявляли лояльность к власти и искренне ее поддерживали. Об отъезде из страны речь не шла – существовал «железный занавес», об участии в митингах протеста тоже, да и проявления недовольства кончались в разные времена лагерями да психушками.
Конечно, находились смельчаки, восстававшие против существующего строя, и ими можно сегодня гордиться. Как, впрочем, нельзя не гордиться нашими гениальными соотечественниками: балериной Г. Улановой и полярником С. Челюскиным, певцами С. Лемешевым и И. Козловским, музыкантами Э. Гилельсом и С. Рихтером, летчиком В. Чкаловым и космонавтом Ю. Гагариным, спортсменами Л. Яшиным и В. Бобровым, шахматистами М. Ботвинником и А. Карповым.
Слышал, что в свое время великого композитора Д. Д. Шостаковича спросили: как же так, он, известный своими прогрессивными взглядами, подписывает письма, тиражируемые властью. Дмитрий Дмитриевич ответил, что он готов на все, лишь бы ему не мешали писать музыку.
Замечу, что «сталинист» М. М. Ботвинник, к его чести, никогда никаких коллективных писем не подписывал. Он отказался даже поставить свою подпись под известным «делом врачей», под письмом самых известных носителей «пятого пункта» против шестидневной войны Израиля. Да и к Сталину он относился по-разному: сначала с большим уважением, позже – считал величайшим преступником.
То, что шахматы стали частью культуры нашей страны и им была дана «зеленая улица»; то, что в отличие от многих других видов деятельности, никто из ведущих шахматистов (кроме рижанина Петрова и томича Измайлова) не был уничтожен в лагерях; то, что в шахматах не боролись с «безродными космополитами», – несомненная заслуга лучших игроков и прежде всего М. М. Ботвинника. Ему же (как и А. Карпову) мы должны быть благодарны за то, что в нашу жизнь так прочно вошли шахматы не только как игра, но и как профессия, как средство к существованию.
Всегда предельно честный и принципиальный, Михаил Моисеевич напоминает большинству из нас наших родителей, живших в то же время. И когда мы о них думаем, нам всегда ближе их человеческие качества, нежели степень их политизированности. И это так же естественно, как преклонение перед старшими у многих народов.
И еще одна ремарка. Предсказать, кто и как вел бы себя, если бы оказался в другой эпохе и при определенных обстоятельствах, невозможно. Трудно рассуждать, стал бы кто-нибудь из нас героем, оказавшись под пытками. Во многом это определялось бы не столько мужеством, которым мы обладаем, сколько существующим у каждого порогом боли, которую человек в состоянии терпеть.
В конце мая, в последний день перед отъездом из Москвы, мы с Ольгой Михайловной – дочерью Михаила Моисеевича – поехали на Новодевичье кладбище.
В отличие от множества поражающих воображение монументальностью или художественными изысками памятников, скромная доска в стене по соседству с такими же другими, на ней – скупые слова, сначала фамилия Ботвинник, затем три имени и отчества: Серафима Самойловна, Гаянэ Давидовна и Михаил Моисеевич. Мама, жена и сам без всяких титулов, степеней и званий. Маленькая подставка для цветов, куда с трудом вошли шесть гвоздик. Неподалеку – могилы М. Булгакова и А. Чехова...
Когда умер Михаил Моисеевич, у его родных возникли проблемы с получением разрешения на захоронение урны с его прахом рядом с мамой и женой – не могли найти документы, подтверждающие родство матери и сына. Люди, ответственные за предоставление ритуальных услуг в Москве, явно желали получить взятку (символ времени!), и это при том, что еще в 1987 году после похорон жены М.М.Ботвинник оговорил свое право на захоронение там же. Он даже подарил свою книгу кладбищенским работникам... Свидетельство о рождении Михаила Моисеевича я нашел в архиве СПбГТУ.
«СВИДЕТЕЛЬСТВО О РОЖДЕНИИ
Сим удостоверяется, что в метрической книге о родившихся евреях города Петрограда за 1911 год в части 1 о родившихся в статье под № 163 имеются нижеследующие сведения о факте рождения:
Год месяц и число рождения «: 4го августа 23го Аба 1911 года»
Имя родившегося: Михаил
Звание, имя, отчество родителей: мещанин Острошицко-Городецкого общества Минской губ.с.уезда Мовша Лейбов Ботвинник и законная его жена Шифра Шмуйловна».
Как-то мой близкий друг Володя Кацнельсон похвастался, что Ботвинника научил играть в шахматы его дядя Леня, который жил на Невском в доме № 88 и носил, как и Володина мама, фамилию Баскин.
В воспоминаниях Михаил Моисеевич подтверждает, что именно Леня Баскин – приятель брата Иси – сначала вовлек его в «историю» с кражей стенса (зубоврачебного материала) у отца, а затем, когда Ботвиннику было уже 12 лет, научил его играть в шахматы.
Брат М. М. Ботвинника Исаак разделил трагическую судьбу миллионов людей, погибших на фронтах Великой Отечественной войны. Беда пришла в первые ее месяцы.
Брат – И. М. Ботвинник
Ися был чрезвычайно одаренным техником. Он работал в Лентрамвае с 1930 года, оттуда и был призван 1 августа 1941 года в РККА. 17 сентября он погиб при бомбежке. В архиве Лентрамвая мне удалось раздобыть учетную карточку И. М. Ботвинника, а его внучка любезно предоставила документы и последнее письмо, дописанное в день гибели:
«17/IX 7 ч. утра пользуюсь свободной минутой дописать письмо. Ночь была очень холодной, прямо продрог, несмотря на свитер.
Пушки по-прежнему палят, самолеты летают, война идет. Немец поджимает по Детскосельской линии и на Сестрорецк, все дело в том, как скоро нам помогут.
Письмо сейчас отправляю не ожидая от тебя, почта наверно сейчас не ходит.
Целую крепко, крепко.
Привет всем. Ися.»
М. М. Ботвинник, узнав о гибели брата, писал сестре:
«За моего дорогого, милого Исю я постараюсь навредить немцам насколько сумею».
Письмо М. М. Ботвинника сестре
Жена Исаака Моисеевича Валентина Алексеевна имела скандинавские корни и носила фамилию Штальберг, такую же, как и самый известный шведский гроссмейстер, умерший в мае 1967 года в Ленинграде, куда он приехал на турнир, посвященный 50-летию революции.
Михаил Моисеевич в своих воспоминаниях очень подробно рассказал о родителях. Единственная неточность касается двухлетней ссылки матери. Ботвинник относит ее к революции 1905 года.
На самом деле Серафима Самойловна (пусть никого не смущает разница в написании имен-отчеств – в те годы в больших городах они переделывались на русский лад; замечу, что сам Ботвинник сразу получил русское имя – Михаил) отбывала сибирскую ссылку в 1901-02 годах по делу Бунда – Всеобщего еврейского рабочего союза, в разные годы входившего в РСДРП (меньшевиков).
Перед вами – справка, выданная матери Михаила Моисеевича в 1928 году для вступления в число членов ленинградского отделения Всесоюзного общества политкаторжан, в которой, в частности, на основании архивных документов указано, что 10 декабря 1905 года С. С. Ботвинник «была задержана в Петербурге при мимеографировании (копировании на ротаторе – А.К.) прокламации от имени С.Петербургского Объединенного Комитета Р.С.-Д.Р.П. В марте из-под стражи освобождена».
В архиве на Псковской ул. мне удалось обнаружить еще один документ из канцелярии МВД С.-Петербургского губернатора от 4 октября 1904 года, адресованное уездным исправникам и полицмейстерам, о том, «что дантистке Шифре Самойловне Рабинович... разрешено Министерством Внутренних Дел жительство в С.Петербургской губернии.
Подписал: Губернатор Ал. Зиновьев».
Серафима Самойловна – мама М. М. Ботвинника
Добавлю, что мама Ботвинника начиная с 20-х годов часто и тяжело болела. Михаил Моисеевич с близкими всегда был рядом с ней. Серафима Самойловна умерла 14 июня 1952 года от кровоизлияния в мозг.
С 1919 по 1927 годы М. М. Ботвинник учился в 157-й советской единой трудовой школе Выборгского района. В своих воспоминаниях Михаил Моисеевич подробно написал о годах учебы, о своих учителях. Среди документов, обнаруженных в архиве Политеха, есть и удостоверение об окончании школы, выданное 4 июня 1927 года.
Поскольку в институт тогда принимали с 17 лет, а М. Ботвинник окончил школу накануне шестнадцатилетия, то ближайший год он полностью посвятил шахматам. Когда же, спустя год, М. Ботвинник сдал экзамены в Политех, его не приняли, хотя его отец – зубной техник считался рабочим. После апелляции и ходатайства шахматной секции Облсовпрофа Ботвинник осенью стал студентом математического отделения физмата ЛГУ. Но желание учиться на электромеханическом факультете Политехнического института было настолько сильным, что уже в декабре 1928 года М. Ботвинник написал заявление на перевод:
Любопытна резолюция на документе: «В виду больших надежд, которые можно возлагать на ст. Ботвинника, прием его на Эл. Мех. Факультет деканат считает желательным».
К заявлению было приложено и ходатайство из Облсовпрофа:
«Ленинград, 14 января 1929 г.
№ 565, 248, 10
В Деканат Электромех.
Факультета ЛПИ им. Калинина.
Лен. Обл. Бюро Пролетстуда поддерживает просьбу тов. Ботвинник о переводе его из ЛГУ в Политехнический институт.
Тов. Ботвинник – самый молодой в СССР шахматный мастер и имеет большие способности к физико-математическим наукам.
Электромеханический факультет, имеющий в своем плане много дисциплин теоретического характера, дает возможность т. Ботвиннику развернуть полностью свои способности.
Зам пред. Лен. Облбюро Пролетстуда».
Любопытно и удостоверение от 10.07.1928 г. из здравотдела Северо-Западной железной дороги, выданное с работы отца и сданное с другими документами:
«Удостоверение.
Дано сие Ботвиннику Михаилу Моисеевичу в том, что отец его гр. Ботвинник Моисей Львович действительно состоит на службе в Центральной зуботехнической лаборатории Сев. Зап. ж. д. в качестве рабочего – зубного техника и получает содержание в 90 р. 40 к. в месяц + 40 р. 68 к. нагрузки.
Настоящее дано для предъявления в вуз.
Работает с 15 января 1923 года».
Папа – Моисей Львович Ботвинник
В январе 1929 года М. Ботвинник стал студентом Политехнического института.
Перед вами – лекционная книжка.
В 1932 году Михаил Моисеевич окончил курс обучения и стал инженером-электриком. Любопытно, что свидетельство об окончании ЛПИ Ботвинник никогда не получал. Оно, и удостоверение к нему, хранятся в архиве вуза. Именно в то время появились бланки документов нового образца, и, видимо, они поступили в ЛПИ с опозданием – к тому времени Михаил Моисеевич был уже аспирантом, и документы оказались в его личном деле.
2 мая 1934 года М. Ботвинник на квартире у Я. Рохлина на Васильевском острове познакомился со своей будущей женой – выпускницей Хореографического училища (тогда техникума) Гаянэ Анановой, которой не было еще и 20 лет. Ее родители были родом из г. Нахичевани на Дону. Папа, Давид Георгиевич, был профессором начертательной геометрии. Маму, Ольгу Никитичну, на самом деле звали Рипсимэ Мкртычевна. Только бабушка Г. Д. Анановой Роза Ходжаева и ее сестра в их армянской семье остались живы после очередной резни – они спаслись бегством.
В Хореографическом училище Гаянэ Давидовна занималась у А. Я. Вагановой, также армянки по национальности. Некоторое время в училище занимался и родной брат Гаянэ – Георгий Ананов, отец известных в Петербурге братьев Андрея – ювелира и Никиты – депутата ЗАКСа.
В одно время с Г. Анановой в училище занимались Г. Уланова, Т. Вечеслова, Н. Дудинская, К. Сергеев и другие всемирно известные танцовщики.
В архиве Вагановского училища (ныне – Академия Русского Балета) благодаря любезной помощи друга семьи Анановых, ректора Академии Л. Н. Надирова нашли несколько фотографий юной Гаянэ Давидовны.
После окончания училища Г. Ананова была принята в труппу Театра оперы и балета имени Кирова и танцевала в балетах «Красный мак», «Спящая красавица», «Лебединое озеро», «Конек-горбунок», «Сольвейг»...
«Милой Галечке на добрую память от Ганы Анановой 6.03.1929 г.»
Петрелевич, Дубровский, Ананова.
С Преображенским. Апрель,1932 г.
Группа выпускниц хореографического техникума. 1932 г. В первом ряду справа Гаянэ Ананова.
Групповая фотография Государственного хореографического техникума,1930 г. Среди сидящих в первом ряду (седьмая слева) – Г. Ананова.
В 1935 году состоялась свадьба, и Гаянэ Давидовна взяла фамилию мужа, оставив девичью своим сценическим псевдонимом. Красавица жена сопровождала Ботвинника во многих поездках на турниры. О жене Михаил Моисеевич написал прекрасный очерк («64-ШО» №16, 1991 г.). Они были замечательной парой, трогательно заботились друг о друге. Их дочь Ольга удивительно похожа на маму.
М.М.Ботвинник с женой и дочерью, 1944 г.
Ольга Михайловна после окончания школы с золотой медалью («Папа не хотел, чтобы я была отличницей – не видел в этом особого смысла, хотя ему это было приятно») поступила в Московский энергетический институт, а в 1981 году защитила кандидатскую диссертацию. Стала старшим научным сотрудником, заместителем зав. лабораторией в Институте проблем управления. Заработную плату (1100 руб.) вряд ли можно считать таковой – нет договоров. Носит фамилию мужа – Фиошкина Андрея Витальевича, который после окончания МЭИ занимается проектированием двигателей.
Внук М. М. Ботвинника Юра (Георгий Андреевич) после окончания Горного института занимается бизнесом в испанской фирме. Его сына Алешу прадед хотел научить играть в шахматы, но успел дать ему лишь первые уроки – в мае 1995 года мальчику было семь лет. Сейчас Алеша учится в гимназии.
Внучка Лена окончила Институт электронного машиностроения. Последние 6 лет работает помощником главы представительства швейцарской фирмы «Хоффман и Рош», занимается PR, решением юридических и организационных вопросов. Внешне похожа на деда.
Ее старшей дочери Маше летом исполнилось 12 лет. Она была любимицей М. М. Ботвинника. На даче на Николиной горе (где, кстати, хранятся лавровые венки чемпиона мира) они любили провожать друг друга, а когда спорили с Алешей, кто кого раньше стукнул, прадедушка всегда был на стороне Маши. Сейчас Маша учится в английской школе. Два года назад у нее родилась сестра Оля. Других наследников «по прямой» в семье пока нет.
Об отце Ольга Михайловна опубликовала очерк «Мой отец Ботвинник» в «64-ШО» №5 за 1998 год. Когда она рассказывает о Михаиле Моисеевиче, в ней удивительно сочетаются выверенность и точность слов и оценок с теплотой. Видно, что очень ко многому у Ольги Михайловны выработалось такое же отношение, как у отца (недаром мы все, даже не замечая этого, зачастую повторяем своих родителей).
Из ее рассказа мне хочется познакомить читателей с двумя фрагментами.
Один из них касается первого матча с В. Смысловым в 1954 году. Тогда Ольге было 12 лет, и она, несмотря на запрет отца, из любопытства просматривала приходящую отовсюду корреспонденцию. Болельщики (в кавычках и без оных) бывали разные. Ольга Михайловна до сих пор помнит такие два текста:
«Чертов Ботвинник! Если ты не проиграешь матч Смыслову, опасайся за свою жизнь: на пятый день после матча ты погибнешь!»
А вот другая крайность:
«Честно говоря,
Мне все равно бы было
Из вас кто победит,
Если бы и он (а значит, оба!)
Был бы, пусть скрывающий это, аид».
Недавно на вечере, посвященном 80-летию В. В. Смыслова, Ольга Михайловна рассказала, что после поражения Ботвинника в матче 1957 года возникла легенда, что Михаил Моисеевич проиграл матч потому, что он выдал дочь замуж за Смыслова!
О не меняющихся с годами взглядах М. М. Ботвинника написано уже немало. Конечно, он был абсолютно советским человеком. Читал «Правду», смотрел «Новости», любил А. Райкина и И. Козловского, пел русские песни и романсы, интересовался спортом: футболом, хоккеем, легкой атлетикой, во всем любил порядок. Слушал Би-Би-Си и «Свободу» (хотя, в отличии от других, всегда анализировал информацию и делал собственные выводы); любил фильмы с Диной Дурбин, привозил из зарубежных поездок технику и другие подарки родным.
При этом Михаил Моисеевич не всегда был однозначен. Интересен эпизод, о котором рассказала его дочь. После того, как ее подруга вышла на пенсию, Ольга Михайловна в переходе метро купила бланк пенсионного удостоверения с печатями и попросила подругу заполнить его по образцу настоящего, чтобы бесплатно ездить в транспорте. За этим занятием застал их М.М.Ботвинник. Узнав правду, Михаил Моисеевич среагировал: «Раз ей так мало платят – пусть ездит». Мог помочь малознакомым людям. Обращался в инстанции, если доподлинно знал, что юридически люди абсолютно правы. Был предан коммунистической партии: «Я из партии не выходил, партия из меня вышла». Был убежден, что в России может быть построен капитализм только по образцу Латинской Америки ввиду слабой экономики. Считал, что главное призвание человека – служение Родине, с уважением отзывался о Ленине, не любил Горбачева и Ельцина, считал, что их купили американцы. До конца дней боролся за сохранение шахматного клуба на Гоголевском бульваре для шахматистов...
Когда мы в начале пятидесятых годов начали заниматься шахматами, нам хотелось стать Ботвинниками. Многие из нас, 5-6-летних ребят, даже не понимали, что Ботвинник – это только фамилия чемпиона мира.
Твердый и целеустремленный, сильный и непреклонный, он сегодня смотрит на нас с портретов в шахматных клубах, которые, слава Богу, еще не закрылись.
Он отдал жизнь шахматному искусству. Не Сталину, не социализму, но Родине, государству, в котором он жил, своей семье, которую он любил, и семье шахматистов, в которой – неблагодарной – он вырастил сегодняшних знаменитых чемпионов.
Дочь Ольга. 1959 г.
Дочь Ольга, внук Юра, Гаянэ Давидовна. 1966 г.
Внук Юра (Георгий) с правнуком Алешей. 1988 г.
Андрей Фиошкин с дочерью Леной и внучкой Машей. 1989 г.
На Николиной Горе с внучкой Леной и правнучкой Машей. 1990 г.
Внучка Лена с правнучкой Машей на фоне лавровых венков. 1990 г.
Правнучки Маша с Гушей (Олей). 2000 г.
Семья на дне рождения у Ольги Михайловны. 2000 г.
Предлагаемая вашему вниманию статья была опубликована в сентябре 2001 года в специальном выпуске журнала «Шахматный Петербург», посвященном 90-летию со дня рождения М. М. Ботвинника и 50-летию А. Е. Карпова.
Прежде всего, хочу дополнить сведения о ближайших родственниках Михаила Моисеевича Ботвинника. Их любезно предоставила его дочь Ольга Михайловна Фиошкина.
Годы жизни отца Ботвинника – Моисея Львовича: 1878 – 1931.
Годы жизни матери – Серафимы Самойловны Ботвинник: 1879 – 1952.
Дочь Ольга Михайловна родилась 26 апреля 1942 в Молотове (Перми). Ее супруга Андрея Витальевича Фиошкина (родился 10 июля 1943 года) не стало 24 июня 2006 года.
Внук Георгий (родился 24 декабря 1965 года) по-прежнему занимается импортом из Испании. Его сын (правнук Михаила Моисеевича) Алексей (1988 года рождения) летом 2011 года закончил физический факультет МГУ.
Внучка Елена (родилась 12 февраля 1968 года) работает в фармацевтической фирме ЗАО «Рош – Москва». У нее две дочери (правнучки Михаила Моисеевича) – 22-летняя Мария (студентка 5 курса географического факультета МГУ) и 12-летняя Ольга, пойдет в седьмой класс.
В Петербурге 13 марта сего года, на 90-м году жизни скончалась сестра М. М. Ботвинника Мария Моисеевна, выпускница ЛПИ, опубликовавшая воспоминания о брате («Узелки памяти») в том же специальном выпуске «ШП» 2001 года.
Столетие со дня рождения Михаила Моисеевича отмечается с помпой: 2011 год объявлен годом Ботвинника, в разных городах идут соревнования его памяти, чемпионаты России проводятся в его честь, Госбанком России выпущена монета из серебра, на Центральном Доме шахматиста имени Ботвинника появится мемориальная доска с его барельефом…
В то же время круглая дата абсолютно не мешает потрясающе смелым авторам отпускать по адресу Михаила Моисеевича различные колкости, временами выходящие за рамки приличий.
Впрочем, величие Ботвинника и как Чемпиона, и как Учителя, и как Подвижника, проложившего путь в шахматы множеству соотечественников, от этого не убавится.
Его имя не будет забыто, пока люди играют в шахматы.
А. Кентлер
