Вспоминая Пауля Кереса
В 1940 году в Большом зале Московской консерватории проходил XII Чемпионат СССР. Недавний дальневосточник, я с провинциальным и школярским трепетом наблюдал за знаменитостями.
Память ярче всего запечатлела встречу Ботвинник-Болеславский. Наверное, на это была причина. Прославленный гроссмейстер, которого Алехин ещё за четыре года до того назвал "наиболее вероятным кандидатом на звание чемпиона мира", неотрывно просидел за столиком весь вечер, дебютант же турнира с шевелюрой вьющихся, западающих на лоб волос, уже тогда, в юности, молчаливый и невозмутимый, быстро делал ответный ход и тут же отправлялся гулять по сцене, сцепив руки за спиной.
В том же чемпионате дебютировал будучи уже знаменитым гроссмейстером Пауль Керес. Стройный, элегантный, спортивный (великолепно играл в теннис) - вот уже кому, казалось бы, жить да жить...
Облик Кереса, "вечно второго" (четыре раза он был вторым или делил второе место в матч-турнирах и матчах претендентов), окутан неким налётом фатального невезения, которое будто бы сопутствовало выдающемуся гроссмейстеру на протяжении трёх десятилетий его борьбы за шахматную корону. Совершенно недвусмысленно этот мотив звучит, например, в фильме "Пауль Керес", выпущенном уже после кончины гроссмейстера эстонскими кинодокументалистами. В фильме, в котором использованы кадры и довоенной хроники, мы видим совсем ещё юного Кереса, но уже успевшего одержать победы над сильнейшими шахматистами мира, видим его в расцвете сил и, наконец, в почётной, но - пусть будет так - и несколько грустной роли ветерана.
Все эти события отделяются в фильме одно от другого символичным кадром - фигурой самого же Кереса (лицо - крупным планом!), уже пожилого, с отчётливо видимыми морщинками в углах глаз.Он глубоко задумался над трудным, вероятно, ходом, в трудной, скорее всего, партии. Хотя дотошный зритель без труда мог определить, что этот Керес - образца Московского международного турнира 1967 года, авторы фильма не обозначали "адреса", подчёркивая тем самым, что эти кадры, идущие через весь фильм, несут обобщающий смысл - вся жизнь гроссмейстера разве не проходит в шахматах, да и не похожа ли она на шахматную партию с её замыслами, свершениями и просчётами? А может быть, и не над ходом, а над самой своей судьбой задумался Керес? Столько лет боролся, страдал, падал и вставал, а мечта так и осталась мечтой...
Но этот приём с его философским подтекстом выглядел несколько искусственным, потому что приходил в столкновение с сугубо документальным характером фильма. В картине сосуществовали две отторгающие одна другую ткани: хроникальная, сама по себе, несомненно, интересная, и драматургическая, "роковая", которую авторы не сумели (да и не могли) подкрепить.
Заданность лейтмотива фильма подчёркивалась неоднократными напоминаниями о том, что Керес так и не стал чемпионом мира. Вот на шахматный престол вступил Таль - ликует Рига, потом Петросян - ликует Ереван, комментирует эти события диктор, но когда же будет ликовать Таллин?
Шахматный Таллин ликовал в деть 50-летия прославленного гроссмейстера! Удивительно, как не заметили авторы фильма, что кадры, посвящённые этому событию и показывающие, какой популярностью пользовался герой фильма у нас в стране и особенно, конечно, в Эстонии, начисто ломают концепцию о его якобы шахматной трагедии.
Отнюдь не будучи сторонником непременного "бодрячества" и совсем не отрицая того, что судьба большого шахматиста как личности творческой может быть и трагична, я хочу всё же думать, что фильму о Кересе, который хотя и не смог стать чемпионом, но занял в истории шахмат своё, весьма почётное место, больше подошли бы мажорные и уж во всяком случае не только минорные интонации...
Помимо прочего ещё и потому, что при всей своей сдержанности Пауль Керес был весёлым и остроумным человеком. Будучи мальчиком, Керес некоторое время занимался шахматами под опекой уже известного тогда мастера Владаса Микенаса. Лет эдак через тридцать Микенас, как он сам рассказывал, имел неосторожность не без оттенка затаённой гордости сказать выдающемуся гроссмейстеру:
-А помнишь, Пауль, как я давал тебе уроки шахматной игры?
- О да, - подхватил Керес, - и какое счастье, что я тогда от тебя ничему не научился!..

Из воспоминаний спортивного журналиста Виктора Васильева