Рассматривая всевозможные виды шашечных игр, я то и дело горестно вздыхал о порушенной системе советского спортивного воспитания, как вдруг с удивлением обнаружил, что в сегодняшней России официально культивируется не два, а три вида шашек. Первые (русские и стоклеточные) были мне знакомы, а вот про третий – алтайские шашки, я раньше не слыхал. Ладно бы новомодные бразильские, или столбовые, или чекерс – его пытались культивировать в СССР в начале 90-х, на худой конец осетинские, но… алтайские? Кто такие? Почему не знаю?
Я полез искать информацию и таки её нашёл. Однако при ближайшем рассмотрении всё оказалось куда интереснее, чем может показаться после прочтения статьи в википедии.
Во-первых, алтайские шашки оказались этническим эндемиком, таким же, как осетинские кены (разве что последним повезло меньше). Тому есть свои причины. Эти народные игры в большей степени выполняют культовую функцию, олицетворяют связь с предками и в сущности играют роль исторического наследия, а не спортивной дисциплины. Такая игра – неотъемлемая часть праздничного гулянья вкупе с состязаниями борцов и бегунов, стрельбой из лука, песнями, плясками и поеданием вкусностей. У разных народов существуют свои аналоги такого национального праздника – Масленица, Сабантуй, Сурхарбан; у алтайцев это Эл-Ойын. И если саамы на праздниках играли в таблут, туркмены – в дызым, казахи – в тогыз кумалак, а корейцы – в нйоут, то алтайцы – в Шатру. С одной стороны, таким играм невероятно повезло: их почитают, сохраняют и частенько обеспечивают им солидную господдержку. С другой стороны, у них обычно очень узкий ареал распространения, в них играют только в определённое время, пару раз в году, вдобавок, у них весьма туманные правила.
Во-вторых, Алтай Шатра, строго говоря, не является ни шашками, ни шахматами – это совершенно особая игра, сочетающая в себе правила и тех, и других. Возможно, Шатра была первой игрой весьма тонкой «прослойки», которую специалисты условно называют «шашматами». При этом алтайские шашки – в большой степени новодел, то есть прежде всего национальный брендовый продукт, созданный в 70-80-е годы XX века в рамках программы по возрождению культурного наследия алтайского народа. Иметь «свою игру» в мире всеобщей унификации и глобализации сегодня вопрос престижа для любого этноса. Но, хоть древность Шатры не подлежит сомнению, ясно, что в её основе лежат несколько принципиально разных систем, сведённых воедино этнографами и культурологами из Горно-Алтайского НИИ истории, языка и литературы. По счастью, в их число затесались опытные шахматисты и шашисты, поскольку правила Шатры, опубликованные в областной газете «Звезда Алтая» и в некоторых районных листках, оказались весьма нетривиальными.

В Шатре используется крайне своеобразная игровая доска сложной формы с 62 полями и шашечной раскраской, ориентированная вертикально. Доска делится на «Большое квадратное поле» (на деле прямоугольник 6х7) и две «Крепости» – чёрную и белую; также отдельно выделяют «Ворота» Крепостей. Большое квадратное поле разделяет по горизонтали серединная линия («ров»). Разметка доски асимметрична, Крепости белых и чёрных различаются – в белой преобладают чёрные поля, в чёрной наоборот. Нотация цифровая, аналогичная нотации Манури.
Шашки в Шатре различаются по типу шахматных фигур и имеют местные названия. Стоило мне попытаться освоить игру, как я мгновенно запутался во всех этих «биях», «шатрах» и «ялкынах». Вообще, весьма непросто изложить запутанные правила Шатры так, чтоб заинтересовать читателя. Вдобавок, в разных источниках игровые юниты именуются то фигурами, то пешками, то шашками, а то и просто фишками – я так метался между этими терминами, что даже случайно изобрёл неологизм «фигурашки». Помогла заграница: западные авторы при описании алтайской диковинки не умничают и пользуются шахматными терминами. Я переименовал фигуры в обычных «ферзей» и «королей» и вздохнул с облегчением.
Каждый игрок располагает набором фигур, близким к современному шахматному:
11 пешек («шатра»), при этом 7 из них находятся на первой горизонтали Большого поля, и ещё 4 в Крепости.
2 слона («ялкын»), размещаются в Крепости.
2 ладьи («тура»), размещаются в Крепости.
1 ферзь («батыр»), размещается в Крепости.
1 король («бий»), размещается в Воротах.
Кони и любые их аналоги в Шатре отсутствуют (для игры кочевников это весьма необычно).
На диаграммах рядовые шатры обозначаются кругами (как шашки), бий помечен кружком, батыр – треугольником, тура – квадратом, а ялкын – диаметральной линией. На Алтае выпускают спортивные комплекты с плоскими фишками и пиктографическими знаками (я их не видел и говорю с чужих слов). Теоретически в шатру можно играть шахматными фигурами (сувенирные комплекты так и выглядят), однако при этом возникают другие сложности. Во-первых, шахматные фигуры провоцируют на привычный порядок ходов и взятия, а в шатре это не работает. Во-вторых, пешек из обычного набора не хватит (их 8, а надо 11). Поразмыслив, я «соединил тёплое с мягким» – позаимствовал часть фигур из шахмат, а вместо пешек взял шашки – их 12, а по манере ходов и дебютным построениям рядовые «шатры» ближе к шашкам, чем к шахматным пешкам.

Начальная расстановка необычна. На Большом поле размещаются только пешки, на первой и последней горизонталях, в одну шеренгу. Король (будем называть его так) ставится сразу за ними в Воротах Крепости. В Крепости находятся (непосредственно за королём): две ладьи – одна за другой, два слона – у Ворот, пообочь от первой ладьи, и ферзь – на самом дальнем от Ворот поле. Оставшиеся поля занимают резервные пешки.
Следует сразу уяснить, что хотя фигуры в Шатре и похожи на шахматные, принцип взятия шашечный, т.е. прыжком через фигуру противника на свободное поле. При этом взятие и серийное взятие для одних фигур обязательно, для других – нет, для третьих это правило действует локально. Ходы пешки на своей и чужой половинах поля различаются. Plusque игрок, вместо того, чтобы двинуть фигуру на доске, может «сбросить» на свою половину поля любую фигуру из «резерва» в Крепости. Сказать, что это напрягает, значит, ничего не сказать, однако после привыкания эта система кажется гибкой и многообещающей.
Король, как и его шахматный аналог, ходит на одно соседнее поле по вертикали, горизонтали и диагонали в любом направлении. Король не обязан рубить, но в случае такого отказа должен сделать тихий ход (при этом игрок не может походить другой фигурой), а серию взятий может прервать когда угодно. Король единственный, кто может рубить так, чтобы после взятия остановиться в своих Воротах при заполненной резервом Крепости. Любая рокировка отсутствует. Мата в Шатре нет, хотя шах наличествует, король – фишка с теми же правами, что и остальные и может быть срублен. Потеря короля означает немедленный проигрыш. Пат в Шатре невозможен.
Ферзь ходит на любое количество полей по вертикали, горизонтали и диагонали в любом направлении. Ферзь может атаковать прямо из Крепости в Крепость через Ворота, по полям Большой дороги, если та свободна.
Ладья ходит на любое количество полей по вертикали и горизонтали в любом направлении. Как и ферзь, она может нанести прямой удар из Крепости в Крепость.
Слон ходит на любое количество полей по диагонали, в любом направлении. В Шатре нет белопольных и чернопольных слонов – сбрасывая на доску фигуры из резерва, игрок сам выбирает, какой «слоновник» ему полезнее – разнополый или однополый.
Пешка ходит только вперёд, при этом на своей половине поля она ходит строго по вертикали на 1-2 клетки, достигнув рва, может также сделать ход вперёд по диагонали на одну клетку, а окончательно перейдя ров, ходит на одну соседнюю клетку по вертикали, горизонтали и диагонали. Рубит пешка и вперёд, и назад, при этом взятие и серия взятий обязательны. Поля превращения – последние горизонтали вражеских Крепостей. Пешка превращается не в дамку, но в любую фигуру из тех, что уже срублены. Если все фигуры ещё находятся на доске, превращение откладывается до взятия одной из них. Это позволяет играющим обходиться одним комплектом фигур. Непревращённая пешка на последней горизонтали ходит и рубит только вбок. Правила «дамки на проходе» аналогичны таковым в русских шашках. При достижении пешкой поля превращения в процессе взятия, появившаяся фигура обязана этим же ходом завершить взятие.
Взятие обязательно для всех фигур, кроме короля. Серию взятий нужно довести до конца. «Правило большинства» отсутствует, из двух веток взятия можно выбрать любую. «Турецкий удар» запрещён: можно много раз ставить фишку на одно и то же поле, но нельзя дважды рубить фигуру соперника.
Тихие ходы дозволены только на Большом поле. Фигуры в Крепостях и Воротах – это резерв: ходить в своей Крепости они не могут, но игрок может выставлять их в свою очередь по одной за ход на любую клетку своей половины Большого поля (выставлять резервную фигуру снова в Крепость нельзя).
Взятие в Крепостях и из Крепостей производится по общим правилам (то есть, вторженца можно рубить резервной). Однако даже если фигура начального резерва и поучаствовала в рубке, она потом всё равно не может сделать тихий ход и должна быть выставлена на Большое поле по правилу резерва.
Фигуры не имеют права входить в свои Крепость и Ворота, пока там находится хотя бы одна фигура начального резерва. Фигура в этом случае даже не имеет права рубить, если после взятия окажется в своей Крепости или Воротах (такое позволено лишь королю). В опустевшую Крепость и Ворота фигуры не только заходят и ходят там по обычными правилам, но и обретают свойства нового резерва – этот «вторичный» резерв уже не считается начальным.
Вторжение в Крепость противника всегда разрешено, фигуры ходят там по общим правилам и также обретают права резерва, хотя могут выставляться только на половину соперника.
Пешка бьёт фигуру на любом соседнем поле шашечным прыжком, если за той имеется свободное поле. Взятие на проходе не только существует, но и обязательно – пешка обязана побить проходную пешку противника, если та походила сразу на два поля по смежной вертикали, а за средним полем этой вертикали имеется свободное поле. Если условия для взятия имеются и дальше, пешка обязана довести его до конца.
Пешка, проходящая вражеские Ворота, может выбирать, рубить ей или нет, и также не обязана доводить до конца серию взятий.
Цель игры – уничтожить короля («бия») или лишить соперника возможности сделать ход, срубив и/или заперев все его фигуры.
Из кратких упоминаний в прессе кажется, что Шатра является на Алтае национальным видом спорта – там выпускаются игровые комплекты и доски, проводятся соревнования различного уровня, игра включена в программу национального праздника, но так ли это на самом деле, я не знаю: ни один серьёзный шахматист или шашист, которых я спрашивал, никогда об Алтай Шатре не слыхивал.
Однако самое большое потрясение ожидало меня, когда я нашёл компьютерную адаптацию Шатры. Мало того, что написал программу не алтаец и даже не россиянин, а британец (!), так это ещё и известный музыкант Фрэнсис Монкмэн, основатель группы «Curved Air» и моих любимых «Sky», оказавшийся по совместительству не только продвинутым шашистом и шахматистом, но и программистом с 40-летним стажем (на снимке он второй справа).

Я не знаком с первоисточниками и не знаю, как происходило возрождение Шатры и унификация правил. Возможно, учёные ездили по отдалённым стойбищам и расспрашивали стариков, как ходил бий или ялкын, или же корпели в хранилищах над старинными манускриптами, или устраивали мозговой штурм на тему, чего бы ещё такого придумать интересненького. Разметка, игровой набор и кое-какие специфические тонкости Шатры выглядят подозрительно знакомыми, однако некоторым деталям я не могу подобрать аналогов.
Так откуда же взялась Шатра, как и когда она попала в Горный Алтай, какой она была изначально, и что лежит в её основе? Попробуем разобраться по порядку.

Название… ну, понятно, что слово «Шатра» восходит к арабскому «шатрандж», равно как монгольское «шатар». Собственно, само сходство названий («шатар» и «шатра») свидетельствует, что без монголов тут не обошлось, а что название шашечной игры восходит к шахматам, так это тоже не редкость: африканские шашки «шранд» – тоже искажённое «шатрандж».
Доска с «крепостями» также явление не уникальное, исследователям известны подобные. «Одноклеточные» крепости были уже в «Шахматах Тамерлана», вполне нормальные, 3х3 – в Шахматах Цитаделей «Шатрандж аль-Хушун» XIV века и в русских Четверных шахматах с крепостями; некое подобие Ворот Шатры существует и в Енохианских шахматах – ритуальной практике европейских оккультистов начала XX века. Другое дело, откуда взялась сама идея крепостей.
Если взглянуть на доску для Шатры, мы увидим кое-какие другие знакомые детали: демаркационную линию, две Крепости в торцах, нечётное количество вертикалей… Всё это есть в китайских шахматах сянци: доска с 9-ю вертикалями, «рекой» и двумя «дворцами», где пребывают король и советники.
Сходство усиливается тем, что и в сянци, и в Шатре пешки в дебюте ходят одинаково – только вперёд, а перейдя на половину противника, обретают дополнительные ходы. В обеих играх фигуры – плоские фишки с иероглифами или пиктограммами. В сянци их ставят на перекрестья, в шатре – на клетки. При наложении игровых сеток получается некое подобие Шатры, в которую уже вполне можно играть.
Добавить пару рядов оперативного пространства, раздвинуть Крепости ещё дальше по вертикали – мысли, в общем-то, естественные. Сянци вполне могли попасть на Алтай с гуннами или монголами, не исключено, что до Алтая доходили только игровые наборы или доски, и народ в условиях кочевой жизни был вынужден придумывать свои правила, разве что во время праздника могла происходить унификация.
Шатар, сянци… В любом случае этого мало, чтобы объяснить все загадки!
Некоторые вещи Шатра явно заимствовала из поздних европейских шахмат – дальнобойность ферзя и слона, шашечную раскраску доски, первый ход пешки на две клетки, взятие на проходе и название «тура» (в России и СССР так звучит неофициальное название ладьи).
Другие детали, наоборот, пришли из архаичных систем, скажем, из бирманского ситтуйина (подобие свободной расстановки, правила превращения пешки). Можно провести параллель и с японскими сёги: там тоже происходит сброс фигур и есть особая подставка «комадай» для резерва, но это сходство, скорее, случайное.
Но даже после этого остаются необъяснёнными три вещи:
1). Шашечное взятие прыжком, коего нет ни в одних известных древних шахматах.
2). Необычная асимметрия доски 6х7, известная разве что по некоторым видам сёги.
3). Исчезновение такой фигуры, как конь (последнее даже подтолкнуло адептов историка Фоменко предположить, будто алтайская Шатра – не просто родственник, а непосредственный предок всех шахматных игр).
Сомневаюсь, что шашечное взятие позднее дополнение. Игра – довольно устойчивое образование, столь кардинальное новшество не могло охватить сразу всё явление. Даже когда в Среднюю Азию проникли европейские шахматы, там ещё долго оставался популярным шатрандж. Я буквально вижу, как сухой седобородый аксакал, гневно сверкая очами из-под меховой шапки, стучит клюкой и раз за разом повторяет обалдевшим МНС’ам: «Нет! Нет! Никаких ходов на ту же клетку! Шатры прыгали друг чрез друга, как джигиты на конях!»
Далее всё покрыто мраком, я снова вторгаюсь в область гипотез и недостоверной информации. Всё, что изложено ниже – исключительно мои собственные предположения.
В древних игровых наборах не всегда были именно доски: большой плоский кусок дерева малопригоден для кочевой жизни. В восточной традиции их чаще делали матерчатыми или войлочными. Большинство «досок» монгольского шатара были нарисованы или выжжены на кошме (в Бурятии и Туве и сегодня так делают).
Арабы также часто делали поле для шатранджа матерчатым. Древние китайские поля для вэйци (Го) также представляли собой расчерченный кусок шёлка, войлока или полотна, поля для сянци массово печатали на бумаге.
Область Горного Алтая повидала немало народов – от неустановленных древних ариев, «строителей степных пирамид» саков (скифов), до гуннов, монголов, тюрков и китайцев. История их переселений туманна, но вот культура Алтая скифского времени исследована глубоко и обстоятельно. Раскопки курганов дали сенсационный материал («Золотой воин», «Пазырыкская амазонка»), но среди находок нет ни досок, ни фигур. Всё так. Однако просматривая отчёты, я наткнулся на любопытный артефакт. Люди в теме сейчас сразу сообразят, о чём я говорю. Именно так, я имею в виду «пазырыкский ковёр».
У скифских могильников есть удивительная особенность: они выложены поверху слоем камней, из-за чего внутри курганов образуется «ложная мерзлота». Осенние дожди проникают сквозь слой камней и просачиваются в землю; во время сильных холодов в зимние месяцы влага замерзает, и даже летом этот лёд, который часто доходит до глубины, не тает благодаря изоляции, роль которой играют камни, лежащие сверху.
В период с 1929 по 1949 годы советскими экспедициями под руководством академиков С.Руденко и М.Грязнова были раскопаны пять курганов в урочище Пазырык на плато Укок, на стыке границ современных России, Казахстана, Китая и Монголии. Курганы эти ещё в древности были разграблены, однако лёд прекрасно сохранил мумии и предметы из ткани, кожи и дерева, которые обычно погибают от времени. Наибольший интерес представляют находки самого большого, пятого кургана, где археологи обнаружили разборный шатёр, китайскую колесницу и мумии лошадей, а также два прекрасно сохранившихся ковра – тканый, ворсовый, явно привозной, и большой войлочный, предположительно местного производства, с изображением всадника.
Конкретно нас интересует первый из упомянутых ковров, который до сих пор является объектом ожесточённых споров и дискуссий. Этот шерстяной ковёр на полотняной основе сегодня считается древнейшим в мире ворсовым ковром – по самым осторожным оценкам экспертов он был соткан приблизительно в 410-250 гг. до н.э., во времена Ахеменидов. Его размер почти 2х2 метра (183х200 см.), узор богат и разнообразен, сочетание ярко-жёлтого, голубого и вишнёво-красного очень эффектно, причём, поразительно яркие краски не потускнели от времени.
Центральное поле ковра занимает абстрактный орнамент из 24 крестообразных фигур. Эту композицию обрамляет три бордюра: с орлиными грифонами, ланями и всадниками. Эта находка экспонируется в петербургском Эрмитаже.
Где и для кого был соткан пазырыкский ковёр, неизвестно. За всю историю была найдена только одна его копия – в начале XX века в Средней Азии, но она на пятьсот лет моложе, притом неточная. Ясно, что его изготовители были искусными мастерами и обладали тонким художественным вкусом. Руденко счёл ковёр персидским (эта версия со временем стала общепринятой), на основе чего уверенно предположил, что у скифов были налажены связи не только с Китаем, но и с Персией и другими странами. Косвенно это подтверждалось тем, что во всех курганах были обнаружены кориандр и украшения из ракушек, известные в то время в Персидском заливе. Социолог Л.Г.Ионин предположил, что лани на узоре – это жёлто-пятнистые олени, во все века обитавшие лишь в одном месте – на севере Ирана.
Однако время вносит свои коррективы. Ковёр – специфический артефакт, он многое может рассказать о себе сам. Главный исторический регион ковроткачества включает территории Туркменистана, Ирана, Афганистана, Азербайджана, Армении, Турции, а также юга России. Жители всех этих регионов всячески оспаривают друг у друга авторство «пазырыкского чуда». Ясности в этом вопросе нет. Ковёр без всяких оговорок считают своим наследием туркмены, турки и армяне, причём, каждая сторона приводит аргументы, с которыми трудно не согласиться. Засада в том, что они противоречат друг другу. Ясно только одно: пазырыкский ковёр – не скифский, но и не персидский.
Да, персидскими коврами восхищались ещё древние греки. Роскошный «Весенний ковёр» с «цветами» из золотых нитей и «ручьями» из драгоценных камней был изготовлен для персидского царя Хосрова I в честь победы над римлянами (531-579 гг. н.э.). Принцесса Артистон, дочь персидского царя Кира Великого, приблизительно в 500 г. до н.э. владела ковровой мастерской. Столетие спустя греческий наёмник, историк и учёный Ксенофонт писал, что город Сарды (нынешний Иран) славится своими коврами, в которых ноги «просто утопают». На каменных рельефах лестницы в Ападану в персидской столице Персеполе (V в. до н.э.) среди прочих подношений царю есть тканые изделия. Однако после античной эпохи всех этих ковров никто не видел: они не сохранились.
Но рассмотрим узор. На иранских коврах конца доисламского периода присутствуют изображения животных и людей, однако абстрактные мотивы появляются только после арабского завоевания, когда местные мастера освоили производство молитвенных ковриков с геометрическим орнаментом и стихами из Корана. Персидские «медальонные» ковры со звездой в центре, разделённым на секторы полем и бордюром, затканные цветками, арабесками и сарацинскими трилистниками, известны только с середины XV века. Пазырыкский артефакт старше их по крайней мере на полторы тысячи лет, и его геометрический орнамент не имеет ничего общего с растительным персидским. В то же время, стилизованный животный орнамент с химерами характерен для армяно-урартской традиции.
А похожие на центральную мозаику геометрические мотивы являются основой для восьмигранника сельджукских образцов и «гёлей» на современных туркменских коврах.
А что говорят материалы? Плотность пазырыкского ковра – 49 узелков на кв. см. (в грубых шерстяных коврах их в разы меньше, а в шёлковых современных – в 7-8 раз больше). В ковроткачестве известно два основных вида узлов: симметричный (хордиес) и асимметричный (персидский). Узел пазырыкского ковёра – симметричный двойной, турецкий («который раньше назывался армянским», – резонно добавляют армяне). Когда в XX веке в Тегеране местные мастера делали копию пазырыкского ковра, они вязали турецкий узел.
Доктор искусствоведения В.Ганцхорн считает, что пазырыкский ковёр родом не из Центральной Азии, а с Армянского нагорья, лежащего на перекрёстке древнейших торговых путей между западом, севером и югом. Даже само слово carpet («ковёр») пришло в европейские языки из армянского в конце ХIII века.
Своё слово могут сказать и краски. Пряжа для пазырыкского ковра была окрашена красителями из соков растений и выжимок насекомых (индиго, ализарин). Похожие применялись в древнем Египте и Месопотамии, но в данном случае определяющим является пурпурин или «вордан кармин», добытый из личинок кошенили. «Араратской кошенили», – уточняют армяне, и может быть, это так. В древние времена использовалась главным образом армянская кошениль – араратский эндемик, обитающий на солончаках на территории современной Армении и Азербайджана. Вордан кармин перестали производить в XVII веке, с появлением краски из мексиканской кошенили, более дешёвой, но уступавшей армянской по качеству. Кармин невероятно стоек, к тому же отпугивает моль, поэтому красная часть пазырыкского ковра сохранилась лучше всего.
Однако у турок свои аргументы. Благодаря оживлённой торговле с другими государствами армянская кошениль давно стала известна во всём мире, хотя и считалась весьма ценным товаром. А.Уайтинг в 1985 году методом жидкостной хроматографии определил краситель пазырыкского ковра как польскую кошениль. По некоторым данным, в районе кургана Пазырык-5 в эпоху Ахеменидов кочевали не саки, а прото-гунны (т.е. древние тюрки). Специалисты по иранской культуре отмечают, что ковроткачество для персов является не местным, а привнесённым ремеслом, сама же идея ковра, несомненно, принадлежит кочевникам Центральной Азии: ковёр был незаменимым предметом интерьера, он лёгок, компактен, защищает от холода и сырости, может служить пологом и полом. Это относится прежде всего к войлочной кошме, но тюркские степные общины от Анатолии до Восточного Туркестана задолго до христианства делали и прекрасные тканые ковры. Отмечено также сходство узоров на находках из пазырыкских курганов и татарских кожаных изделиях. Профессор Ф.Джалилов вообще придерживается мнения, что пазырыкский артефакт – древнетюркский ковер, сотканный... в Карабахе. Знать бы ещё, кто его в те годы населял!
Кто его соткал, остаётся под вопросом. Я не полезу между молотом и наковальней и оставлю дальнейшие споры специалистам. Этот ковёр – такая же загадка, как Фестский Диск, рога из Галлехуса и критская Затрикия. Но вы уже поняли, к чему я клоню. Для меня он интересен не только редким сочетанием абстрактного и животного орнаментов, а прежде всего тем, что его предполагаемая «родина», будь то Армения, Турция или Туркмения, совпадает с ареалом распространения реликтовых шашечных систем – армянских «тама», турецких «дамаси» и др.
В своих заметках я упоминал, что ортогональные шашечные ветви, вероятнее всего, перешли на индийскую аштападу из какой-то другой, местной игры, но вот из какой? Возможно, пазырыкский ковёр даст нам подсказку. Его середина оформлена очень необычно – 24 одинаковые квадратные рамки с крестообразной фигурой из четырёх «лепестков» и треугольником «листиков» между перекрестиями, расположенные прямоугольником 4х6. Совершенно неясно, что символизируют эти объекты. Одни исследователи считают их бутонами лотоса, другие – рогами животных, третьи – тамгами прото-тюрков. В любом случае вся композиция выстроена вокруг них, то есть заказчик и ковродел стремились получить прежде всего эти 24 квадрата, а уже потом - оленей, всадников и прочих грифонов. Для чего?
В то же время, узор настолько характерный и геометрически правильный, что хоть сейчас садись и расставляй на нём фишки. Две шеренги шашек, две свободные горизонтали в середине – этого вполне достаточно. Мог ли такой ковёр использоваться для игры? И есть ли аналоги подобных практик? Для чего располагать рядами цветы лотоса или оленьи рога? Туркменский филолог А.Бекмурадов считал, что 24 центральных орнамента символизируют деление гуннов, а затем и туркмен-огузов на 24 племени. Но тогда непонятно, зачем делать узор во всех клетках абсолютно одинаковым – логичнее, когда у каждого племени своя тамга. Кстати, обычай ткать особые коврики с узором для игры в дызым (мельницу) сохранялся в Туркмении вплоть до середины XX века.
Туркмены тоже считают пазырыкский ковёр «своим», в Национальном музее туркменского ковра хранится его копия, сотканная туркменскими ковровщицами. Вообще, купить ковёр с пазырыкским узором сегодня не проблема, он довольно популярен.
Так что же такое пазырыкский ковёр – ритуальный покров, родовой «штандарт», символ единения/разъединения племён, просто украшение походного шатра или всё-таки древняя походная шашечная «доска»? Исключать последний вариант с ходу не стоит. Курганы Горного Алтая – погребения вождей, старейшин, знатных людей, которые вполне могли позволить себе такую роскошь, как особый ковёр для игры. Как он попал к скифам (и были то скифы, или всё-таки гунны), это другой вопрос. Однако прото-шашки (петтея, латрункули) намного старше шахмат, у них было время проникнуть в самые отдалённые уголки древнего мира.
На первый взгляд ковёр выглядит великоватым для игры (как-никак почти 2х2 метра), но если рассматривать только его центральную часть, размеры не покажутся великанскими – не крупнее досок-столешниц в Домах отдыха. Это не затруднит игру, возможно, даже сделает её более комфортной. Шашка для такой игры должна быть крупной, с хоккейную шайбу. Кстати, рядовую шатру в старину делали конусной, как фишку в турецких шашках (вот и ещё одна ниточка). Вообще, если показывать людям одну лишь центральную часть ковра, и спрашивать, что это такое, каждый второй отвечает: «какая-то игра».
Если кто-то возразит, мол, поле 4х6 маловато, я напомню, что в сенегальские шашки играют на поле 5х6. Шесть шашек с каждой стороны – тоже мало, скажете вы? А почему вы забываете о резерве? Конечно, на пазырыкском ковре нет Крепостей, но кто мешает просто держать дополнительные шашки под рукой и вводить их в игру на тех же правилах – на свою половину поля?
Если вспомнить, что в самых древних, армянских «тама» простая шашка, кроме ортогонального имела ещё и диагональный ход, можно понять, откуда простая шатра позаимствовала свои ходы. И если в пору, когда китайские сянци попали на Алтай, там уже бытовала своя архаичная шашечная система, из их слияния вполне могла родиться прото-шатра. Между прочим, на Алтае существует и чисто шашечный вариант Шатры, в котором с каждой стороны участвуют только 23 простые шашки + 1 король. Ходы те же, но расстановка в два ряда на Большом поле плюс заполненная Крепость. Для такой игры достаточно двух полных шашечных комплектов. Так что, фигуры не всегда были дифференцированы (хотя аналог «бия» – римский «орёл», существовал и раньше).
Так что же, получается, это не древние шахматы научились прыгать, а наоборот – древние шашки примерили на себя шахматные одежды? По мне эта гипотеза не хуже других.
Напоследок постараюсь дать ответ на последний вопрос, куда девался конь. А никуда! В сянци конь – фигура линейная и не может прыгать. На уменьшенном шашечном поле ей просто нет применения: траектория её движения с шашечным взятием выглядит причудливо, введение такой фигуры неоправданно усложнит игру. Один только вопрос, какое поле за фишкой противника считать свободным, чтобы конь мог на него прыгнуть, уже вгоняет в ступор.
Нельзя также забывать, что конь для кочевника считался фигурой важной, почти священной, но при этом слегка неподходящей для игры. Так в монгольском шатаре конём запрещено матовать; то есть, он может объявлять шах и участвовать в матовой атаке, но его ходом запрещено ставить мат. В бурятском варианте поставить мат пешкой в несколько ходов считается высшим мастерством, а вот «затоптать короля» конём – дурной тон, такое дозволяется только детям. Логично предположить, что на каком-то этапе игроков посетит идея вовсе исключить коней из игры. Кстати, в 1983-86 годах бурятская команда шатристов успешно выступала на чемпионатах Сибири и Дальнего Востока. А совсем недавно – в декабре 2012 – январе 2013 года в Республике Алтай прошли Первые современные игры Евразии, в программе которых среди прочих дисциплин была и Шатра.
Надо признать, усилия учёных увенчались успехом. Шатра – игра необычная, как ни крути, даже если пренебречь её историей. В ней не действуют ни шахматные, ни шашечные приёмы (вернее, действуют, но совершенно не так, как ожидаешь). Древняя или молодая, Шатра не спешит открывать свои секреты. В ней мало разработанных дебютов и защит, всему приходится учиться заново. Позиционная игра трудна, поскольку решётчатые построения, и без того рискованные в шашках, становятся вдвойне опасными из-за наличия на доске дальнобойных «ортогоналов», а попытки защитить Ворота или выстроить стены в углах доски сводит на нет правило сброса. При этом партия в любой момент готова взорваться фейерверком таких роскошных комбинаций, какие не снились ни шашкам, ни шахматам. Желающим освоить Шатру я бы рекомендовал больше играть друг с другом, а программу Монкмэна использовать только для общего понимания правил – она дьявольски сильна, и уровень её нельзя регулировать.
На сём позволю себе закончить. Мысли, которые я изложил, не претендуют на истину в конечной инстанции и подлежат критике, все факты тоже могут быть оспорены. Я считаю, что лучше стать объектом насмешек, нежели промолчать, ибо может случиться так, что другой исследователь оттолкнётся от моих ошибок в нужном направлении, а подтверждение и опровержение любой гипотезы имеют для науки одинаковую ценность.