Выдающийся львовский тренер, воспитатель многих гроссмейстеров Виктор Савельевич Желяндинов родился 87 лет тому назад, 17 марта 1935 года в подмосковных Люберцах. Его не стало 24 июля.
Жизнь предыдущего поколения была нелёгкой, но они закалились и научили нас жизни и шахматам. Кто лучше расскажет о той жизни, чем они сами...
«Начал я играть в шахматы сразу после войны. У моего друга детства – сына маршала авиации Красовского я выменял зачем-то полкомплекта шахмат. И вот я болею ангиной, и мы с приятелем пробуем играть на этих полкомплекта. И я продул! Ну и разозлился я – стал тут же учиться. Первой моей книгой и главной стал «Самоучитель» Ласкера. Затем я занимался у мастера Герчикова вместе со своим приятелем Шкундовым, с которым мы затем стали играть за юношескую сборную России. Клуба в Подмосковье не было, и собирались мы в редакции газеты «Ухтомский рабочий», где сначала ответственным секретарем, а затем редактором работал великий любитель шахмат Федя Подольский.
Вот так мы со Шкундовым доросли до сборной России, и в 1953 г. в Харькове выиграли чемпионат СССР. У нас на первой доске играл Терентьев, у девушек Клара Снегина и Беллочка из Нижнего Новгорода. Это та, о которой Эдик Гуфельд, игравший на первой доске Украины, написал рассказ. Там была любовь, оба были очень симпатичны. Когда Гуфельд подходил к её доске, Беллочка краснела и зевала фигуры. Мы пообещали Гуфельду, что подойди он ещё раз, сборная Украины будет играть в меньшинстве. За Питер играли Спасский и Арцукевич, Москву возглавлял Никитин. Тренерами у нас были Рашид Гибятыч Нежметдинов и дядя Жора Бастриков. Был ли Гибятыч хорошим тренером? Этого я тогда не понимал. А человек он был замечательный, и чай пил литрами и очень уж чёрным.
Помню сбор команды России зимой 1951 года в доме отдыха нефтегазовой промышленности. Там же проводила сбор группа Бронштейна перед матчем с Ботвинником. Помню, как много работали Болеславский, Константинопольский, Фурман и Аронин. Был и пятый тренер, но кто – не помню. Какая разница с Ботвинником – у того был один тренер – Рагозин. С Арониным у меня были очень близкие отношения. Он мог стать супергроссмейстером. Мало кто выходил в финалы четыре раза подряд из полуфиналов! Через пару лет на него навалилось три несчастья – невыход в межзональный из-за ошибочного анализа со Смысловым, смерть отца и уход любимой девушки. У него началась шизофрения, мания преследования. Я с ним последний раз играл в полуфинале 1962 г., он уже был не тот. Худенький, симпатичный парень – через 10 лет весил 150 кг.
В 1954 г. я получил право на матч с мастером, но ушёл в армию после техникума в Люберцах. Попал в Группу советских войск в Германии (ГСВГ), где пробыл в «шахматных войсках» до 1972 г..
Жизнь в Германии была специфическая – рыбалка была замечательной – таких угрей я никогда больше не ловил. Играть я мог сколько угодно. Играл в первенствах ВС личных и командных, чемпионатах России. В середине 60-ых решили ГСВГ «присоединить» к Белоруссии. И я в 1967 г. стал чемпионом Белоруссии. Исаак Ефремович Болеславский прокомментировал с юмором: «Только этого нам ещё не хватало». Три раза становился чемпионом Вооружённых Сил, а в команде – не помню сколько. Моя самая активная игра в Вооружёнке была во время, когда министром обороны был страшный любитель шахмат маршал Родион Малиновский. Он обычно появлялся за два тура до конца, в гражданской одежке, смотрел партии от начала до конца, общался с участниками. Ко мне подошёл во время партии с одесским кандидатом в мастера Л. Балмази, где я нанёс мощный удар. Маршал сказал: “Да, солдат зевнул Ке4”. Устанавливал свои призы – именные часы. А за первое место часы были золотыми!
Конечно, мой самый большой успех – победа в чемпионате Дружественных армий 1966 года в Праге, где я опередил Горта, Геллера, Бобоцова, бывших в расцвете своих сил.
В 1967 г. я был в составе клуба ЦДСА, победившего на Кубке СССР. Тогда команду возглавляли Геллер, Фурман, Васюков. Атмосфера в команде была замечательная – после каждого тура собирались в гостинице ЦДСА и играли в домино – самую популярную игру у шахматистов тех лет. Отличался Сёма Фурман, oн лупил костяшкой по столу и выдавал совершенно умопомрачительную присказку - очень часто непечатную!
Но самым замечательным событием в моей армейской жизни в ГСВГ была, безусловно, Олимпиада 1960 г. в Лейпциге. Каким ключом била энергия из молодых Таля, Петросяна и Корчного! Таль меня представил Бобби Фишеру как чемпиона Риги по блицу - с нечемпионами Бобби не общался. А вообще Бобби был тогда застенчивым, скромным мальчишкой, производил очень хорошее впечатление. После тура Таль, Фишер и Петросян играли в блиц навылет. Было множество зрителей, и никто из великих долго не задерживался – все менялись очень часто. Наша сборная там и гуляла крепко (кроме Ботвинника и Смыслова). После одного из гуляний началась драка с немцами, но большого урона, в отличие от Олимпиады 1966 г. в Гаване, не было.
После Олимпиады я привёз сборную плюс Флора и Головко в штаб ГСВГ в Венсдорф. Все разъехались с сеансами по частям, утром были закупки (закупали обувь и мейсенские сервизы), так что автобус в аэропорт еле сдвинулся с места – так был упакован.
Ну и было пару крепких банкетов с командованием. Всем налили коньяк, а Ботвиннику минералку, так как были наслышаны о его режиме. А патриарх обиделся и затребовал и себе коньяку, объяснив ошарашенной команде, что он простужен, а коньяк – лучшее средство. Очень запомнился друг нашей команды гроссмейстер Унцикер из ФРГ. Он знал русcкий язык и всем нашим рассказывал анекдоты со своим акцентом!
Потом я на короткое время ушел из армии, переехав к жене во Львов. Но тут Прикарпатский округ возглавили генералы Варенников и Абашин. Николай Борисович Абашин – генерал-полковник, участник войны, ученик мастера Гольдберга. Такого фанатика шахмат я больше не видел. Мы создали фантастическую команду ПрикВО – Белявский, Дорфман, Литинская, Хузман. Нашли и воспитали юного Васю Иванчука! Много раз выиграли чемпионаты ВС. Генерал всех обеспечил квартирами. Дорфман лидировал в чемпионате СССР 1977 г. в Питере и отложил решающую партию с Романишиным с шансами на победу. Генерал прислал вечером за мной машину, и мы всю ночь анализировали отложенную, а утром найденный выигрыш передали Дорфману.
Сборная Львова: Михальчишин, Белявский, Шварц, Карт, Желяндинов, Дорфман. Сумы, 1979
Вообще анализировать я любил и умел – это была моя сильная сторона. Я ведь вырос практически без тренера и учился всему сам и от других. Когда был в группе Карпова на его втором матче с Каспаровым, самое большое удовольствие было совместно анализировать в связке с Ефимом Геллером. В ПрикВО огромную помощь мне оказывал кандидат в мастера Ильтизир Кутуев. Каждый день команда собиралась, анализировали, гроссмейстеры играли блиц, и все вместе шли обедать в офицерскую столовую. Больше всего я тренировал Марту Литинскую, бывшую в 80-ых в мировой пятёрке. А тренерской работой я начал заниматься ещё в ГСВГ в конце 50-ых, когда надо было готовить команду к чемпионатам ВС. Дружил с великим армейско-одесским тренером Фим Фимычем Коганом. И увидел нагрузки игроков и тренеров на высшем уровне.
Савельич и Савон
Тренировал я потом и сборную Украины, гроссмейстеров Дорфмана, Михальчишина, готовил Романишина в 1985-м к Межзональному в Мексике. Потом много работал с молодыми словенцами и поляками, особенно я доволен работой с гроссмейстером Матеушем Бартелем, трёхкратным чемпионом Польши, чемпионом Европы до 18 лет.
Было у меня ещё тренерское приключение в середине 1980-х со сборной Южного Йемена. Играли ребята очень слабо, но очень любили шахматы и вообще были очень приятными. Тренировал я их на Олимпиаде-1986 в Арабских Эмиратах. Сборная СССР играла не очень убедительно, несмотря на присутствие и Карпова, и Каспарова. Что-то у них не ладилось. Тура за четыре до конца подходит ко мне тренер советской сборной Ефим Геллер и говорит: "Савельич, ты тренируешь местных, нам нужно для расслабухи пару бутылок коньяка или виски. Пошли своих ребят, пусть где угодно, хоть из-под земли достанут!" А было это в Дубае, тогда это была полуфундаменталистская страна. Но мои йеменцы тут же подсуетились, и Ефим Петрович был очень доволен - команда вышла из кризиса.
Вообще я дружил с юношеских соревнований с Лёней Штейном, не зная и не догадываясь о том, что потом буду жить в его родном городе. У нас с ним было много разных приключений на полуфиналах. Лёня всё время влезал в разные истории, и надо было его часто вызволять из милицейских лап. Игрался в Москве супертурнир 1967 г. в ЦДСА, я появился в зале, и Штейн, закончив партию, подбежал ко мне и говорит: "Пошли играть в бильярд". Играли всю ночь, а наутро Штейн пошёл играть отложенную с гроссмейстером Милко Бобоцовым и не выиграл совершенно выигранную позицию. После этого "попёр" на меня, что я его отвлёк от анализа отложенной. Часто с ним встречались во Львове, куда я приезжал к тёще. Лёня писал статьи для одной львовской газеты, относил, получал деньги, а потом мы вместе шли в знаменитый карпатский зал "Интуриста".
На моё поколение страшное бремя наложила война. Спасский и Корчной пережили блокаду, Штейн в эвакуации в Узбекистане потерял отца, Тигран Вартаныч подметал улицу перед домом офицеров в Тбилиси, мучился по Кавказу Бронштейн. Меня с матерью, братом и сестрой война застала в Ельце на Дону у родственников. Видел немцев через Дон на другой стороне. На нашу они не переправились – главное направление боёв было в стороне от нас. Вернулись в Москву лишь в 1943-м, за это время умер братик… Отец был начальником цеха крупного завода Фрезер. Завод эвакуировали на Урал, отец остался ждать нас. Потом ушёл на фронт и погиб, а мог остаться в живых, если бы уехал с заводом.
Мой лучший турнир – это не первенство Дружественных армий, хоть то был большой успех, а чемпионат СССР 1967 г. Там я играл как зверь. Бухути Гургенидзе сказал после турнира, что я играл ярче всех. Против меня стали делать жеребьевку – кому надо, чтобы мастер опередил Таля, Тайманова, Полугаевского и К, как сказал Болеславский в том году – этого нам ещё не хватало. Сделал я чёрными ничью с Талем. И Тайманов после жеребьёвки сказал: "Савельич, играем с тобой, ты белыми". Подготовился – вдруг после обеда приходит Васюков и сообщает – он играет со мной белыми. И предлагает ничью! Я рассвирепел, отказал, проиграл, затем не выиграл с лишней пешкой у Тайманова, с двумя – у Полугаевского. Но как я тогда играл! Даже сейчас тепло, несмотря на отсутствие медали! В "Советском спорте" писали только обо мне в обзорах чемпионата, как о главной сенсации.
Это был мой фантастический год - 1967! Потом я страшно отравился, провалялся месяц в госпитале и шахматная карьера пошла под откос. Но я ни о чём не жалею, а мои многочисленные ученики согревают моё сердце!»
Тренер и ученики: Михаил Клейнбург (Израиль), Владимир Грабинский (Украина), Ярослав Сроковский (Германия), Адриан Михальчишин, Виктор Желяндинов, Александр Сулыпа. Шибеник 2008
И всё же высшими достижениями Савельича были тренерские - он тренировал Марту Литинскую, Иосифа Дорфмана и меня на чемпионатах СССР, сборную Украины, сборную Йемена на Олимпиаде в Дубаях, затем "польский период", воспитание чемпиона Европы среди юношей до 18 лет Матеуша Бартеля. Был секундантом у Карпова на втором матче против Каспарова. Мне он очень помог в преодолении кризиса, помог играть более активно - в своём стиле. Получил звание Заслуженного тренера Украины. Сделал гроссмейстером и Виталия Голода. Последнее время тренировал нескольких талантливых львовских юниоров.
Савельич был страстным рыбаком - во время одного из сборов с Карповым в Плявинясе мы собирали землянику и наткнулись на небольшое озерцо. Савельич сказал: "А здесь должны быть караси, завтра с утра проверю!" На следующее утро мы позавтракали, пообедали, а Савельича - нет. Часам к пяти появился он согнутый с двумя вёдрами, полными карасей. Сказал, что не мог остановиться, пока не выловил всех (как ему показалось)!
Марта Литинская именно в период занятий с ним добилась наибольших успехов - дошла до финального матча претенденток, где ей не повезло в поединке против Наны Александрии (проиграла совершенно выигранный матч).
Самым большим проектом Савельича, как старшего тренера Прикарпатского военного округа, стало воспитание Василия Иванчука. Тот жил в маленьком городке Бережаны в 80 км от Львова, и два раза в месяц СКА направлял к нему для занятий тренера-мастера.
Отлично играл в теннис, когда ему было пятьдесят, ещё успешно боролся с молодыми – со мной и Романишиным.
Дорогой учитель и друг, нам Тебя уже не хватает...
Адриан Михальчишин, гроссмейстер
